Читать «Фуэте на Бурсацком спуске» онлайн - страница 11

— Пап, — осторожно перебила дочь, — ты же про них уже писал!

— Но то был творческий портрет, а сейчас — совсем другое, — парировал Морской. — Напишем краткую историю балетной труппы, чтоб подвести к сегодняшней премьере.

— Ну ладно, — согласилась Лариса, вздохнув. — Если хочешь, то напишем.

Морской благодарно кивнул и снова заговорил бодрым тоном из передач про успехи пятилетки.

— С собою Рябцев и Мессерер везли вагон реквизита, костюмы и лучших выпускников балетных училищ Москвы и Ленинграда. Причем, везли далеко не на пустое место — за полтора года официального существования харьковского балета и за почти полвека жизни постоянной оперной антрепризы с неизменными танцевальными сценами театр уже успел встать на ноги. — Морской, иллюстрации ради, приподнялся на цыпочки, чуть не упал и решил сбавить градус восторженности. — Не на пуанты, конечно. Но все же материал для работы Мессереру с Рябцевым достался превосходный. Через пару лет, сделав три масштабных постановки, учителя окончательно вернулись обратно в Большой театр, а харьковская труппа — 120 сплоченных и окрыленных любовью к балету талантов — не замерла, а стала развиваться. Захаров, Герман, Дуленко, Лерхе вот недавно приехала…

— Онуфриева, — запутавшаяся в чужих фамилиях, Лариса вставила хоть кого-то знакомого.

— Ирина Онуфриева — особая статья, — улыбнулся Морской. — Как минимум, она не из приезжих. Воспитанница нашей балетной студии Тальори, ты же знаешь. Одна из тех, кто подавал надежды, но не уехал доучиваться, потому что — из огня да в полымя — сразу окунулся в профессию. Верней, одна из всех. — Морской уважительно цокнул языком. — Не знаю никого другого, кто выбился б в ведущие танцовщицы всего лишь после обычных — ну, хорошо, необычных, а изысканных и знаменитых — студийных курсов. Балет же не завод, чтобы учиться прямо у станка… Но у Ирины, ты же понимаешь, свои законы и свой путь. Ее упрямству все вокруг подвластно…

— Она чудесная! — подхватила Лариса, — И балет чудесный. И Харьков.

— То-то! — подытожил Морской, — А что же мы стоим? Вперед! Нас ждет прекрасный вечер и конфеты из буфета!

Морской подхватил дочь под локоть и понесся с нею к театру, не забывая прокатить девочку на каждой встречной скользанке.

— Ботинки расскользим! — ворчала Ларочка, подражая бабусе Зисле, но весело смеялась и петляла в поисках новых полосочек льда.

Морской, параллельно с игрой, мысленно рассуждал о театре. Болезненная московская тема давно уже была как банный лист: прицепится, не отлепишь. «Конечно, мы Москве как инкубатор, — думал он. — Всех, закаливших свой талант, угнали. — Вспомнилось, как радовалась балерина Инна Герман, когда их с певицей Злотогоровой пригласили работать в Большой театр. Как спасавшаяся в харьковской опере от неприятностей, вызванных бегством ее учителя Михаила Мордкина в Америку, успевшая уже стать примой Ляля Одаровская был прощена, вызвана обратно в Москву и умчалась, признавшись напоследок, что счастлива «покинуть этот нетопленый зал и холодные гримерные». Или с каким воодушевлением уезжал блестящий Ростислав Захаров, получивший полномочия «поднимать» киевский балет. Морской переосмыслил и исправился: — Ну не угнали, а сманили — один черт. Утечка кадров организована нарочно и успешно. — Тут взгляд журналиста упал на верхушку торчащей из сугроба афишной тумбы, и настроение его улучшилось.