Читать «Пирс для влюбленных» онлайн - страница 8

М а т ь. Митя… не говори мне сейчас ничего. Пожалуйста, ничего мне сейчас не говори. Ты же видишь, я ни о чем не спрашиваю… (Напряженно.) А, Митя?

О т е ц (секунду смотрит на нее, затем шутливо, с нежностью). А ну-ка, сознавайся, где ты была так долго?

М а т ь (опустив глаза). Я шла и думала — хорошо бы прийти, а ты уже дома…

О т е ц. Ты шла очень медленно…

М а т ь. Ты видел… заграждения за Кропоткинской?

О т е ц. Да.

М а т ь. Одного я не могу себе простить. Твой проект…

О т е ц (качнув головой). Ну, на такие мелочи теперь никто не обращает внимания.

М а т ь. Пропали два года работы…

О т е ц. Ничто не пропало, пока это… (прикасается пальцами к своему лбу) здесь.

М а т ь. Митя, смешно признаваться в любви после девятнадцати лет нашей…

О т е ц. Нет. Признайся! Ну признайся же наконец!

Т е т я  Л ю б а (вводит за руку Аксюшу). Она уверяет, что эта муфта ей не пойдет. Моя дорогая, когда тебе было три года, у тебя была плюшевая муфточка на шнурочке через шею. И прекрасно шла! А это настоящий хорек. Настоящий!..

А к с ю ш а (отцу и матери). Извините…

М а т ь (хлопает звонко в ладоши). Ну, быстро все за стол! Стынут наши сорок перемен!

Все садятся. Тетя Люба кладет перед собой свой хлеб и сахар.

О т е ц (ставит на стол бутылку водки. Матери). К сожалению, вот… только такое шампанское. А?

Т е т я  Л ю б а. Я всегда говорила, что пить надо именно водку.

М а т ь. Тетя Люба, возьмите колбасы.

Т е т я  Л ю б а (смотрит ей в глаза). Нет. У меня есть свой хлеб и сахар.

О т е ц. Что значит свой?

Т е т я  Л ю б а. Только это и значит. В восемнадцатом году ходили в гости со своим хлебом, и было ничуть не менее весело.

М а т ь (робко). Это когда ничего другого не было, а когда есть…

Т е т я  Л ю б а. …И мы тогда читали вслух «Материализм и эмпириокритицизм», а не разыгрывали глупые сказочки. И революция тогда была в опасности. Мы просто были серьезнее!

М а т ь. Тетя Люба, мы станем серьезными завтра. Правда, Митя?

О т е ц. Завтра… (Наливает водку в бокалы.) Конечно.

Т е т я  Л ю б а. Завтра он…

М а т ь. Ай! Митя, ты перелил, перелил! (Быстро берет бокал, встает.) Аксюша, доченька. За твое будущее. А это значит — за победу!

Отец тоже встает. Молча чокается с матерью. Медленно поднимается Аксюша.

Т е т я  Л ю б а (хлопотливо вскакивает, роняет вилку, бормочет едва слышно). «За победу», «за победу»… В газетах пишут стихами, разговаривают — речами…

Все чокаются, пьют.

М а т ь (оживленно). Ух ты! Ну, хлопцы, теперь держитесь, сейчас я захмелею. Митя! Знаешь, отчего мне весело? Наша дочь растет и хорошеет, и этому не может помешать война!

О т е ц (подает матери бутерброд). Ну конечно, дорогая. Ешь, пожалуйста.

М а т ь. Митя, Аксюша, знаете, отчего мне так весело? Оттого, что впервые за эти месяцы мне говорят: ешь, пожалуйста, оттого, что мы все здесь вместе и как будто вовсе нет никакой войны!

Т е т я  Л ю б а. Митя, не давай ей, пожалуйста, больше водки.

М а т ь. А теперь пусть ударят и цимбалы, и балалайки, и гусли! И весь сводный международный оркестр! Три — четыре! (Запевает.) «Утро красит нежным светом стены древнего Кремля…».