Читать «Пирс для влюбленных» онлайн - страница 19

В а с я т а. Так давай, подплесну.

С о ф р о н (протягивая кружку). Это можно.

В а с я т а (наливая чай). Молочком забели да подсласти. Чего ж теперь делать, раз мы на чай в полных ста процентах перешли.

С о ф р о н. Каждому возрасту — свой напиток. (Принимая кружку.) И заботы — опять же свои.

В а с я т а. А заботы у нас с тобой, Софрон, одни и те же: как под кусточком-то, помнишь, ты меня спрашивал: «Жив ли, Васята?» Так и теперь: двадцать верст отмахал, приходишь да спрашиваешь: «Жив ли, Васята?»

С о ф р о н (улыбнувшись). Ну тогда… тогда эвон как он из пушек жарил! Гляжу — вдруг из пыли да грому что-то прилетает да хрясь! Возле меня. А это котелок. Да на донышке — каша. Чей котелок-то, так и не узнали. Не нашлось хозяина, который кашу не доел. Вот я и спрашивал: «Жив ли, Васята?» Раз котелки пошли летать.

В а с я т а. А теперь, значит, спрашиваешь с другой целью.

С о ф р о н. Ну так как же… а?

В а с я т а. Опять, что ль, подплеснуть?

С о ф р о н. Подплесни, друг. И того и другого…

В а с я т а. Насчет другого — и разговор другой. (Наливает чай.)

С о ф р о н (чуть хрипловато). Я — что же. Я тебе старый друг. Вот при надобности и обращаюсь.

В а с я т а. Знаешь ведь — Кешка вот-вот из армии придет. Пока оглядится парнишка…

С о ф р о н. Он что, он молодой. Он быстро на свое место встанет.

В а с я т а. А, однако, костюм ему гражданский нужен. Да полушубок. Да рубашки. Глядишь — и набежит расход.

С о ф р о н. Я почему говорю: сбережения у тебя есть. Один живешь…

В а с я т а (жестко). Один. Нету у Кешки матери. Только я один о нем и забочусь.

С о ф р о н (смутившись). Не чай у тебя, а чифирь, право слово. (Взглянув на Васяту осторожно.) И уж тому, Васята, двадцать с лишком лет… привыкнуть бы тебе…

В а с я т а. Не к чему привыкать. Изменить я ничего не могу, могу только не привыкнуть.

С о ф р о н. Зачем себе поперек жизни становиться?

В а с я т а. А уж это, Софрон, ты мне по привычке говоришь.

С о ф р о н. Теперь уж по привычке. А раньше-то, раньше нужно было тебя переупрямить!

В а с я т а. Это зачем же?

С о ф р о н. А?

В а с я т а. То-то. Вот и ты не знаешь.

С о ф р о н (вздохнув). Моя вон пятерых родила, и ничего. А твоя единственного и… говорил я тебе, долго она собиралась. У нас уже трое бегало, когда Кешка твой родился. Чем проще, тем оно… спокойнее.

В а с я т а. Нетерпеливый ты, Софрон. Все тебе спокойствие подавай. Да простоту: женился — роди, овдовел — женись. Торопился все ты меня спрашивать: «Жив ли, Васята?» А это «жив» очень по-разному звучать может. И каждый по-разному «жив»…

С о ф р о н. Конечно, воля твоя. Сам в глухомань забрался, только я один ног к тебе не жалею. Только силы-то теперь убывают. Иду — а сторожка твоя все дальше и дальше от меня. И ты не молодеешь. А жизни ты только, как поезду, — зеленым флажком махнешь, она и промчится. (Перебивая себя.) Скорый-то не пропустишь?

В а с я т а. Нет. В двадцать два ноль три. И звонок будет.

С о ф р о н. Другое расписание теперь?

В а с я т а. Тихо. (Прислушивается.) Показалось мне, Чернок тявкнул.

С о ф р о н. Да нет. Васята, ну так как же с просьбой-то с моей будет?