Читать «Плач третьей птицы: земное и небесное в современных монастырях» онлайн - страница 10
Игумения Феофила (Лепешинская)
Автор различает два обличаемых типа: ученый монах – бездельник с бородкой под Христа, в шелковой рясе, надушенный парижскими духами, ни во что не верующий; «это они заставили Гоголя сжечь том “Мертвых душ”» (если и приписывать о. Матфею Константиновскому столько влияния на классика, то уж во всяком случае монахом он не был: состоял в браке и имел детей); «они поучали в Оптиной пустыни Достоевского» (о. Амвросий! шелковая ряса и французские духи!), «они предлагали вразумить молодого Пушкина затвором в Соловках», «они осуждали “Рефлексы головного мозга” Сеченова, полотна И. Н. Крамского и пьесы А. Н. Островского». Никаких ссылок на соответствующие источники, кроме
Второй, еще более отвратительный тип – монах неученый: «Аскет с воспаленными от бессонницы глазами, оборванный и немытый, в косматой бороде запутались клочья какой-то дряни… грамоты не знает и знать не хочет… плюет на пол… ко всему относится с отвращением… воля его ко “спасению души” закалена до полнейшего отвращения к людям, до презрения к ним, до радости при виде страданий другого». Есть наблюдение и о женских обителях: «Девушки мечтали приносить пользу обществу, а нужда загнала их в душные кельи, и вот белошвейки, кружевницы, вышивальщицы, портнихи работают на сторону, а игуменья забирает выручку, оставляя инокиням гроши».
Автор «Черного воинства» черпает свои аргументы именно из церковных изданий XIX – начала ХХ века, абсолютно недоступных в советские годы массовому читателю, выворачивая наизнанку жития и наставления православных подвижников или цитируя критику монастырских нравов и порядков, на которую не скупились сами монашествующие. Что же касается литературы светской, тут он, почему-то не заметив Белинского, считавшего монашеское уединение «чудовищным эгоизмом», всего и наскреб, что стишок из Н. А. Некрасова, дань друзьям – революционным демократам:
Что же, к слову, массовый читатель может почерпнуть о монашестве из русской классической литературы? Ведь и сегодня море церковных книг редко выходит из берегов церковных же лавок. С первой попытки вспоминается героиня прекрасного романа «Дворянское гнездо»: благодаря Лизе Калитиной поклонники тургеневских барышень до сего дня твердо убеждены, что в монастырь уходят исключительно от несчастной любви. Далее, смешной отец Сергий, alter ego Л. Н. Толстого; Зосима и Тихон у Достоевского, обратившегося к монастырю в поисках идеального персонажа, олицетворяющего чистоту, добро и правду; писатель доказывал: пламенная, самозабвенная вера, возвышая и преображая личность, может исправить и, наполнив христианским смыслом, преобразить грядущую человеческую историю.
Всегда находилось немало любителей порицать монашество: мир не смотрит на свои слабости, но зорко взирает на монашеские и малые недостатки.
