Читать «Записки Якова Литтнера из подземелья» онлайн - страница 44

Когда наступил день, Митек решился выйти из укрытия. Янина умоляла его остаться. Но он считал, что ему нужно явиться в еврейский совет. Он вылез, передал нам воды, хлеба и мои ботинки, еще раз замаскировал вход в подпол и ушел. А мы ждали в темной норе. Какое-то предчувствие мешало нам вылезти на свет. Через час Митек вернулся и крикнул нам, чтобы мы сидели очень тихо, идет большая «акция». До сих пор взяли девятьсот евреев. В том числе и его невесту. Страх наш снова усилился.

Около полудня Митек пришел снова. Он был в отчаянии. Дело дрянь, сказал он, но ему нужно выручить невесту. Во время прежних «акций» полицейские, если они были усердны и смогли отличиться, получали право освободить одного человека из своих. Надо было пойти к одному из тех, кто руководил «акцией», к эсэсовским патрулям, и сказать: «Я хорошо поработал!» Коханек, один из самых рьяных в еврейской полиции, освободил таким образом своих родителей, но за это ему пришлось привести двадцать других евреев. Он хотел освободить и сестру, но ему не удалось поймать еще двадцать человек.

В четыре часа пополудни Митек вернулся снова. Мы все еще сидели окоченелые в подполе. Он сообщил, что его невесту должны освободить. Но ее уже отправили на вокзал, поэтому он поспешит туда. Проходил час за часом. Митек не возвращался. Мы ждали. Кругом была полная тишина. Жуткая тишина. Мы напряженно прислушивались в ожидании шагов. Но Митека не было. Мы осторожно приоткрыли люк, чтобы подышать свежим воздухом. Но все еще не отваживались выбраться из укрытия. Вдали слышались пулеметные очереди. Там расстреливали людей! Янина все больше волновалась за Митека. Я тоже был обеспокоен, но пытался скрыть это.

Это была долгая ночь. И всю ночь мы просидели в нашей норе. Наконец, после суток подпольной жизни, в шесть часов утра мы выбрались из укрытия. Я отважился осторожно выйти на улицу. Снова у дороги лежали мертвые. Тела уже закоченели. Кровь окрасила снег. Крестьяне, двигавшиеся на рынок, обступали их с любопытством и, судя по всему, без всякого сострадания. Лишь несколько оставшихся в живых евреев осмеливались, как и я, бродить по улице. Пугливо и растерянно, как затравленные звери, озирались они вокруг. И тут мы услышали, что Стернберг, глава еврейской полиции, был расстрелян вместе с сорока восемью полицейскими. Всего было расстреляно тысяча пятьдесят человек. Хоронить тела пришлось полицейским. После этого их самих поставили под пулеметы. Недоброе предчувствие, угнетавшее Янину, подтвердилось теперь самым трагическим образом: Митек тоже был среди расстрелянных.

Гетто стало совсем как город мертвых. Гнетущая тишина стоит на пустых улицах. Покинутые дома словно призраки; из пустых оконных проемов и распахнутых дверей выглядывает ужас. Как рассказал один из очевидцев, жертвы того дня находились под усиленной охраной на площадке перед банями. Им было приказано сесть на землю. Поскольку они знали, что их будут обыскивать, некоторые зарывали в землю все, что было у них ценного, прямо там, где сидели. Земля была мерзлой, и они разодрали себе руки в кровь. После этого их разбили на группы и стали заводить в бани, где им пришлось почти полностью раздеться. И в таком виде, полуголые, они шли через город три километра до ям, в которые их потом сбрасывали. Здесь им приказали снять и белье, они остались в чем мать родила. Расстреливали их группами по десять человек. На следующий день у бань валялись удостоверения и фотографии убитых. Ветер и какие-то дети играли ими. В руках у одного мальчика я увидел фотографию хорошего знакомого. Я попросил у него фотографию, и он отдал мне ее. Сегодня евреям приказали заняться сортировкой одежды убитых. Их кольца и другие украшения собирают в отдельные мешки.