Читать «Полное собрание сочинений. Том 1. Из царства мёртвых» онлайн - страница 301

— Мне сообщили вчера вечером, — продолжал Жевинь. — Какая-то старуха нашла ее под колокольней церкви Сен-Никола…

— Сен-Никола?.. — переспросил Флавьер. — Где это?

— К северу от Манта… Забытая богом деревушка где-то между Сайи и Дрокуром. Просто невероятно!

— Как она там оказалась?

— Погоди… Ты еще не знаешь самого худшего… Она бросилась с колокольни и упала прямо на кладбище. Тело перевезли в больницу в Манте.

— Сочувствую, старина, — пробормотал Флавьер. — Ты сейчас едешь туда?

— Поеду снова. Сам понимаешь, я выехал немедленно. Пытался дозвониться до тебя, но не застал. Я только что оттуда. Сделаю кое-какие распоряжения и поеду обратно. Назначено полицейское расследование.

— Ну разумеется. Хотя самоубийство не вызывает сомнений.

— Неясно, почему она заехала в такую даль, почему выбрала эту колокольню. Мне бы не хотелось им объяснять, что Мадлен…

— Вряд ли они докопаются до этого.

— Кто знает? Хорошо бы ты все-таки поехал со мной.

— Никак не могу! У меня важное дело в Орлеане. Нельзя же его откладывать без конца. Но как только вернусь, зайду к тебе.

— Долго тебя не будет?

— Нет, всего несколько дней. Да я тебе и не понадоблюсь.

— Я перезвоню. Надеюсь, ты будешь на похоронах.

На другом конце провода по-прежнему раздавалось прерывистое дыхание Жевиня, как будто он долго бежал.

— Поль, бедняга, — искренне сказал Флавьер. — Как я тебе сочувствую! — Понизив голос, он спросил: — Что, она не слишком?..

— А ты как думаешь? Но лицо уцелело.

— Крепись! Я разделяю твое горе.

Он повесил трубку. Потом, держась за стену, дошел до постели, твердя: «Разделяю… Разделяю…» И тут же заснул, как провалился.

На следующий день он первым же поездом выехал в Орлеан. Сесть в машину у него духу не хватило. Новости с фронта были неутешительными. В газетах мелькали огромные заголовки: «Войска сдерживают наступление немецкой армии», «Ожесточенные бои вокруг Льежа», но сообщения оставались невнятными, сдержанными, и за показным оптимизмом уже таилась тревога. Флавьер дремал в углу купе. На вид он не изменился, но чувствовал себя опустошенным, раздавленным, опаленным пожаром. Он превратился в развалину, в стену, окружающую кучу обломков. Этот образ давал пищу его страданиям, позволяя легче переносить потерю. Он уже начал смаковать свои горести. В Орлеане он снял номер в гостинице напротив вокзала. Спустившись за сигаретами, увидел первую машину с беженцами, большой запыленный «бьюик», набитый свертками. Внутри спали женщины. Он навестил своего клиента, но говорили они в основном о войне. В городском суде поговаривали об отходе бельгийской армии, осуждали впавших в панику бельгийцев. Вспоминали, как во время марнского сражения пушки три дня подряд грохотали на горизонте.

Флавьеру нравилось в Орлеане. По вечерам он гулял по набережной, любовался полетом ласточек, стригущих крыльями по воде. Из всех домов доносились звуки радио. Один и тот же тайный недуг, казалось, поразил посетителей на верандах кафе. Но закатное небо все так же пылало над Луарой, а летние сумерки были так хороши, что хотелось плакать. Что делается в Париже? Похоронили ли Мадлен? Уехал ли Жевинь обратно в Гавр? Иной раз Флавьер задавал себе эти вопросы, но так бережно, как раненый приподнимает повязку, чтобы не разбередить подживающую рану. Да, он все еще страдал. Но острая боль, которую он испытывал вначале, понемногу притупилась и лишь иногда прорывалась сквозь овладевшее им зябкое оцепенение. К счастью, война отвлекала его от страданий. Уже было известно, что немецкие танки прорывались к Аррасу, и судьба страны зависела от исхода сражения. Каждый день через город проезжали машины с беженцами. Они направлялись к мосту, к дороге на юг. Люди стояли в глубоком молчании и провожали их взглядами. С каждым днем машины выглядели все более грязными и потрепанными. Жители украдкой расспрашивали беженцев. На всем Флавьеру мерещился отблеск его собственного жизненного краха. Вернуться в Париж у него не было сил.