Читать «Я – Спартак! Возмездие неизбежно» онлайн - страница 7

– Драмий, отставить!

Драмий замер, не осмелившись ослушаться приказа. Остановились другие гладиаторы. Я знал, что стоит высечь искру, как в лагере вспыхнет междоусобица. Тревогу и отчаяние на лицах изнеможённых людей сменила слепая ярость, граничащая с безумием. Долгая блокада, упадок сил, подстрекательства сделали свое дело – рабы были готовы вступить с легионерами римского претора в свой, возможно, последний бой и не видели на своем пути никаких преград. В лагере начались поспешные приготовления, и для того, чтобы перейти этот Рубикон, повстанцам теперь уже не нужен был мой приказ. Люди вокруг вооружались, молились, прощались с близкими. Безумие заволокло их глаза.

Обстановка накалилась. Я поручил своим ликторам и тем гладиаторам, кому удалось сохранить голову трезвой, быть начеку и попытаться сдержать натиск многотысячной толпы. Сейчас от неверно истолкованного слова, косого взгляда зависело настроение масс в моем лагере. Такова была реальность места, в котором я оказался. Реальность, с которой я вынужден был считаться и принимать решения с ходу, если не хотел, чтобы пучина бездействия затянула меня на самое дно. Бездействием я мог развязать руки претору Республики, наделенному проконсульскими полномочиями в этой войне. Марк Красс только что подал сигнал к наступлению. Чего хотели люди в моем лагере, я понимал вполне, но чего хотел римский претор?

Марк Красс…

Я несколько раз про себя повторил имя этого человека, резавшее мой слух. Почувствовал, как по коже пробежали мурашки. Интересно распорядилась судьба, раз имя римского претора оказалось созвучно имени моего главного врага последних лет Марка Робертовича Крассовского, с которым у меня остались несведенные счеты. В голову лезли дурные мысли, но я понимал, что сейчас на мои плечи возложена куда более важная задача, нежели гипотетические размышления о схожести фамилий древнеримского полководца и моего современника-олигарха. Времени на размышления не оставалось, поэтому я усилием воли заставил себя выбросить мысли о Крассовском из головы прочь.

Буря, не утихающая вот уже пятый час подряд, занесла снегом Регийский полуостров. Я всмотрелся в горизонт, но не увидел там ничего, кроме сплошного белого покрывала. Снег, казалось, был повсюду. Любые планы мог попутать сильный, местами шквальный юго-западный ветер. Тут было над чем задуматься. Сугробы затрудняли передвижение и возможность прорыва из блокады, в которую Марк Красс заключил отчаявшихся рабов. Ввиду непогоды я вряд ли мог рассчитывать на внятный штурм римских укреплений, которые тянулись на протяжении 160 стадиев, по современному исчислению, перекрывая перешеек, а вместе с ним наши пути отступления, от и до. За спиной бушевало море, беспощадное и жуткое в это время года. Капкан захлопнулся, выхода не было. Наш лагерь изнутри раздирали противоречия и склоки. Я отдавал себе отчет, что каждого из нас вынесут отсюда ногами вперед для показательной казни через распятие. Наши тела будут висеть на холодных, вбитых в землю столбах, вдоль Аппиевой дороги от Капуи до стен самого Рима. На потеху и в угоду римским гражданам, в качестве жестокого урока остальным рабам, коих в Республике насчитывались сотни тысяч человек. Сколько мы еще продержимся здесь, будучи отрезанными от внешнего мира? От Рута мне удалось узнать, что Красс брезгливо отметал любые попытки сесть за стол переговоров, которые предпринимал прежний Спартак. Претор грезил признанием сенатом своих заслуг в виде триумфа и венка. Мечтал проехаться на позолоченной колеснице, запряженной четверкой белоснежных коней. В пурпурной мантии, расшитой пальмовыми листьями, под овации и шум толпы. Красс лучше всякого понимал, что, отчаявшись, восставшие из последних сил бросятся на римские фортифицированные укрепления, что неминуемо закончится разгромом и полной гибелью повстанческого войска. Марк Лициний не боялся окрасить свои руки в крови многих невинных женщин и стариков. Для него все мы были лишь расходным материалом на пути к цели – славе и могуществу.