Читать «Homo Incognitus: Автокатастрофа. Высотка. Бетонный остров (сборник)» онлайн - страница 8

Уехала последняя «Скорая». Час назад киноактрису проводили к ее лимузину. В вечернем свете белый бетон на месте столкновения под эстакадой напоминал секретную взлетно-посадочную полосу, с которой устремятся в металлизированные небеса таинственные аппараты. Стеклянный аэроплан летел где-то над головами разбредавшихся по своим автомобилям заскучавших зевак, над усталыми полицейскими, над собиравшими помятые чемоданы и сумки авиатуристами. Я думал об остывающем теле Воэна – ректальная температура понижалась так же, как и у остальных жертв аварии. В ночном воздухе температура падала, как серпантин из окон офисных зданий и многоквартирных домов, как температура слизистых поверхностей киноактрисы в гостиничном люксе.

Я поехал к аэропорту. Фонари на Вестерн-авеню освещали спешащие на торжество ран автомобили.

Глава 2

Я начал понимать истинную привлекательность автокатастроф после знакомства с Воэном. Жесткая и тревожная фигура этого безумного ученого вошла в мою жизнь, когда его одержимость приняла запредельные масштабы.

Я ехал домой из киностудии в Шеппертоне влажным июньским вечером, и на перекрестке у въезда на эстакаду Вестерн-авеню машину занесло. Через секунду я несся на шестидесяти милях в час по встречной полосе. Когда автомобиль подпрыгнул на разделительной полосе, правая шина лопнула и соскочила с обода. Приближались три автомобиля – их модели и окраска до сих пор являются мне с болезненной ясностью в непрекращающихся кошмарах. С первыми двумя мне удалось разминуться, вдавив тормоз и орудуя рулем. Третью, с молодой женщиной-доктором и ее мужем, я ударил в лоб. Мужчина, инженер-химик из американской пищевой компании, погиб мгновенно, вылетев через ветровое стекло, как тюфяк из цирковой пушки. Он умер на капоте моей машины, забрызгав кровью – через разбитое лобовое стекло – мое лицо и грудь. Пожарные, которое потом доставали меня из помятого салона, решили, что это я истекаю кровью из открытой раны.

А я остался почти невредим. Возвращаясь домой от секретарши Ренаты, разорвавшей наш надоедливый романчик, я был пристегнут ремнем безопасности, который не стал расстегивать, чтобы освободить Ренату от неприятной необходимости меня обнимать. Грудь сильно ударилась о рулевое колесо, колени врезались в приборную доску, когда мое тело подалось вперед навстречу, но повредился разве что нерв кожи черепа.

Те же таинственные силы, что уберегли меня от того, чтобы быть насаженным на рулевую колонку, спасли и молодую жену инженера. Не считая ушиба верхней челюсти и нескольких расшатавшихся зубов, она осталась невредима. Первые часы в эшфордской больнице перед моими глазами неотрывно стояла картина: мы заперты лицом к лицу в наших автомобилях, и между нами – тело ее умирающего мужа на моем капоте. Мы глядели друг на друга через разбитые лобовые стекла и не могли пошевелиться. Всего в нескольких дюймах от меня, у правого дворника, лежала ладонью вверх рука мужчины. Пока он летел со своего сиденья, рука ударилась о какой-то твердый предмет, и на моих глазах умирающие сосуды надули большой красный пузырь – тритона с эмблемы на радиаторе. Удерживаемая ремнем безопасности, его жена сидела за рулем, глядя на меня до удивления официально, словно не понимая, что за случай свел нас. На милом лице, увенчанном широким интеллигентным лбом, замерло пустое и отрешенное выражение Мадонны с иконы начала Возрождения, не желающей принять чудо, явившееся из ее чресл. Только однажды там мелькнуло чувство – когда она, похоже, ясно меня рассмотрела: правую половину лица исказило, словно нерв дернул струну. Понимала ли она, что кровь, покрывающая мое лицо и грудь, – кровь ее мужа?