Читать «Смерть и приключения Ефросиньи Прекрасной» онлайн - страница 27

Мальчик, которым себя помнила Ефросинья, не унаследовал ни одного из умений родителей. Всему нужно было учиться, а она была просто мальчик, которого к тому же постоянно мучили занятиями — то дыханием, то растворением, то воображением. А ему хотелось играть с собакой. Пёс не очень любил играть. Он любил выпить. Дли его собачьего организма требовалось совсем немного алкоголя, чтобы сидеть под столом пьяным. Его речь, и так несколько неразборчивая, становилась совсем смешной и прерывистой. Он всегда говорил об одном — вспоминал детство и почему-то утверждал, что его два.

Ее посетила свежая мысль — она открыла кулинарную книгу вверх тормашками и села на нее боком.

Зверегрызки

— Идти придется ночью, — сказал Зверегрыз.

— Папа очень рассердится, — со вздохом констатировала Зверегрызка. — Никак не меньше, чем когда я съела стельки из его Главных ботинок. Вкусные были стельки.

— Да, и никак не меньше, чем когда ты украла шкуру соседской кошки, и та потом три дня ходила голая и всё искала вора по запаху, потому что очки тоже остались в кармане шкуры.

— Да. И никак не меньше, чем когда ты залез в Саркофаг, заснул и истлел там, а Папа, придя с работы, нашел только горстку твоих косточек.

— Ну и повозился он тогда, чтобы вернуть меня из прошлого, а потом еще и оживить! Но как поймешь его логику — зачем битый час оживлять меня, чтобы тут же больно отшлепать, да еще оставить без тухлятины на три дня?

— Ох уж эти взрослые!

— А когда мы ходили в страну Скелетов, он не пускал меня даже понюхать ни одного колодца. Что же у них всё-таки там — гнилая рыба или настойка из заношенных носков? Чуять целыми днями заманчивые запахи из колодцев и ни разу в них не заглянуть!

— Ну это ты напрасно. Говорят, что Скелеты не такие безобидные, как кажется. Это днем они только ходят и сидят на пирамидах, а ночью собираются в лунных кругах и шепчутся о чем-то непонятном. По крайней мере, я не хотела бы, чтобы среди них в один прекрасный день появился ма-аленький скелетик глупого зверегрызика, который слишком любил совать нос в чужой колодец!

Они хором вздохнули и прижались друг к другу через холодное стекло.

— Слушай, а это не больно, как ты думаешь? Всё-таки Зеркало очень толстое.

— Я не знаю. Может быть, не больше, чем когда мы меняемся местами. А может быть, также, как было, когда меня чуть не съела Пустота. А может, и ничего не случится. Но, боюсь, грохоту будет ой-ей-ей! Представляю, как рассердится Мама на грохот среди ночи. И осколки. Она не любит беспорядка. Наверное, она выдерет нас старой газетой. Или пластиковой бутылкой из-под колы. Или даже своими Туфлями на Самом Высоком Каблуке. Вот это обиднее всего. В последний раз это было, когда она оставила меня без намордника и пошла в магазин. Я только и успела, что разодрать на кровати пакет с макаронами, а потом приняться за Самые Высокие Каблуки. И тут заходит она с сумками. Высокая и красивая. В ярости она такая прекрасная… Вкусные были макароны. И каблуки… Даже соседка прибежала на шум. Мама сначала гоняла меня по всей комнате и дралась чем попало, а потом посадила в угол и положила перед носом эти самые туфли и эти самые макароны. И как я ни пыталась уползти под кресло, а оттуда под диван, пройти намеченный маршрут никак не удавалось — она ловила меня за шкирку или за хвост и снова притаскивала к макаронам и туфлям в углу. Очень было обидно. Но справедливо. А на туфлях царапины потом заживали целых три месяца.