Читать «Темпоград. Роман» онлайн - страница 69
Георгий Иосифович Гуревич
У известного аргентинского композитора Гарсиа - дыхание прерывистое, с долгими паузами. Возможно, начинается агония.
После тридцать первого хода Скорсби на доске установилось равновесие. Специалисты считают шансы сторон равными.
Ураган, бушующий в городе Хакодате, надламывает вековую сосну.
Но ураган бушевал вчера - четыре минуты назад и позавчера - восемь минут назад, весь год умирал и никак не мог умереть аргентинский композитор. Новости перестали волновать. Собравшиеся переходили к экранам искусства и спорта. Но и здесь не все привлекало внимание. Не было никакого интереса целый час (шесть земных секунд) смотреть в открытый рот певицы, героически доставшей верхнее «ля». Другое дело - балет: какие-то события происходят, позы меняются. И спорт отбирали придирчиво. Темпоградцы предпочитали не игры - игры тянулись слишком долго, а соревнования: бег на короткие дистанции, прыжки в воду… или же в высоту. Хоть и замедленная съемка, а все же какое-то движение. Вот, например, идет на рекорд та самая Аня Фокина - любимая спортсменка Винеты. Обязательно перед экраном толпа.
- Товарищи, я не опоздал? Еще разбегается?
- Уже оттолкнулась. Начинает замах.
- Хорошо пошла.
- Нет, слабоват толчок. Не дотянет.
- Вытащит. Я верю в Аню.
- Не вытащит. Хотите, измерим? Можно рассчитать скорость.
- Глядите, какой переворот. Плашмя над планкой.
- Заденет левой ногой. Носок вытянула бы.
И так хочется подойти к экрану, ладонью подтолкнуть Анину ногу.
Однажды (в какую-то из четвертых минут) рядом со Львом у экрана «болел» лохматый хмурый мужчина. Потом выяснилось, что он поэт. В Темпограде переводил индийский эпос «Рамаяну» - работа на несколько лет.
- Час убил на один прыжок, - проворчал он.
- Зачем же убивали? - спросил Лев. Сам он подошел в последнюю секунду, когда сбитая планка уже висела в воздухе.
- Движения хочется, - вздохнул поэт. - Пусть замедленного, хоть какого-нибудь. Надоели фотографии. Жуткое чувство: весь мир заснул, а мы ночные дежурные. Временно выключились из времени. Скорее бы назад, в нормальную жизнь! Вот истекут мои третьи сутки и в ту же секунду сорвусь.
- А кто вас держит? - спросил Лев. - Разве обязательно надо досиживать трое суток?
- Совесть держит, - сказал поэт мрачно. - Такое вредное чувство. Взялся, подрядился, обещал, не могу не выполнить. Кляну себя, но корплю, терплю и корплю.
- Но здесь так интересно, - сказал Лев. - Передний край науки. Все открытия делаются здесь. Центр мысли.
- Ну да, мысли здесь, а жизнь там. Мой совет, не застревай тут, молодой человек. И не проси продления, не умоляй. Впрочем, все равно не дадут. Трое суток - и точка.
- Я не застряну, - сказал Лев извиняющимся почему-то тоном. - Меня привезли на три часа, сегодня же отправят обратно.
- Счастливчик! Почему так скоро?
Лев объяснил.
И тогда лохматый поэт сказал сурово:
- Никуда ты не уедешь, парень. Тоже застрянешь, по глазам вижу.
- Почему по глазам?
- Потому что не сволочь, - отрезал поэт. - По глазам это видно.
Он оказался пророком, этот мрачный скептик.
ГЛАВА 13. ОХОТНИК