Читать «Темпоград. Роман» онлайн - страница 65

А в большом подмосковном мире в это время был майский вечер, на синем небе проклевывались первые звездочки, молодые соловьи пробовали неокрепшие голоса, прячась за кулисами, - в темных кронах, еще не решались выводить рулады на авансцене. И молодые парочки млели прислушиваясь; им казалось, что соловьи поют об их любви. Юноши гордо расправляли грудь, как будто это они сами организовали серенаду, а девушки благодарно вздыхали, прижимаясь к своим всемогущим спутникам.

«Рли-рли», «вить-вить», «чок-чок-чок». Вздохи. Долгий поцелуй.

А у Льва - сутки, сутки и еще сутки…

Утреннюю минуту, как полагается, он проводил на работе, при Клактле. К тоиту за разъяснениями и уточнениями с утра спешили представители всех групп спасения: эвакуаторы Баумгольца, подводники Катаямы, глобальники Ганцевича и Вильяновы, гранатовские беглецы в быстрое время. Клактл с охотой рассказывал подробности о своей милой планете: о растениях, животных, ландшафтах, жрецах, владыках и простолюдинах, обычаях, обрядах, храмах, дворцах и хижинах. Издалека все казалось прекрасным. Клактл старался описать как можно выразительнее, Лев силился перевести поточнее, но иногда слов не хватало. Не только ему не хватало, не было соответствующих слов в земных языках. «Хаиссауа», например, Выше говорилось уже об узорах из мокрых камешков. Высыхая, они, естественно, меняют цвет. И опытные мастера умеют так подбирать камни, чтобы мокрое изображало одно, а сухое - совсем другое. Иногда удается при высыхании создать иллюзию движения. Вот эта движущаяся, изменяющаяся мозаика и есть хаиссауа. В переносном смысле - высшее мастерство. Не надо путать с «хаиосаутл». Это уже слуга, наемник или раб, чья обязанность увлажнять хаиссауа в богатых домах. В переносном смысле - легкая работенка.

Или «шашшаш». Лев все порывался перевести как «шашни». Действительно, иногда это флирт, интимные излияния, но подводные. У тоитов с их земноводными лапами плаванье и нырянье первый, простейший вид спорта, как у нас бег на сто метров. Ныряльщика под водой видно плохо и совсем не слышно. И вот рабы, строители каналов и плотин, скрываясь от глаз надсмотрщиков, устраивали заговоры под водой. И выработали безмолвный язык прикосновений - к локтю, к плечу, одним пальцем, двумя, ладонью, щепоткой… Конспиративный язык рабов переняли проказливые мальчишки, а потом он распространился и на ухаживанье, стал вторым языком тоитов, получил грамматические правила, проник в искусство, сделался подводным танцем, во дворцах появились подводные сцены. Все это называется «шашшаш». Каким словом перевести?

Лев с интересом вникал в подобные тонкости, без устали повторял объяснения. Но всегда как тень за спиной стояло мрачное: «Все это обречено, доживает последние недели. Не позже, чем 18 июля вспыхнет слепящим светом небо, огненные языки прокатятся по городам и полям, слизнут дворцы с узорами хаиссауа и хаиссаутлов, лениво помахивающих мокрыми щетками, сварят заживо возмущенных рабов, юных озорников и влюбленные парочки, затеявшие шашшаш под водой. Все исчезнет, все станет прахом - хорошее и плохое. Спасать надо, спасать, торопиться! И Лев придирчиво допрашивал себя: все ли он делает, чтобы спасти Той и тоитов?