Читать «Темпоград. Роман» онлайн - страница 51

Лев напрасно старался внушить Клактлу понятие технического прогресса, для человека элементарное. В самом деле, что такое чудо? Нечто небывалое. Бывает ли небывалое? Нет, конечно. Но небывалое сегодня и здесь сбывается в другом мире или завтра. Лев рисовал свои любимые оси, отмечал - тут, на этом рубеже, находится земная наука сегодня, 23 мая 2099 года. Клактл мог бы понять, но не верил.

- Где мы? - твердил он. Нарочно повторял все те же вопросы, надеялся поймать Льва на противоречиях.

- В Темпоград едем, в Т-град, говорят же тебе.

- Где мы едем? - опять складывал ласты.

- Здесь, здесь, именно здесь. Из обычного времени едем в быстрое. Поперек времени едем.

- Где поперек?

Впрочем, описать путешествие поперек времени гораздо легче, чем объяснить. Я сам, автор, трижды переписывал научное пояснение, потом решил посоветоваться с коллегами, собратьями по фантастике.

- Но это же очень просто, - сказал один из них. - Тут нет никаких затруднений. Хотя вещество не развеществляется в вашей замкнутой однопространственности и живые объекты сохраняют уникальные символы своего неповторимого генотипа, тем не менее время развременяется в этом континууме. Струи причинно-следственных связей расщепляются, обтекая однопространственность, как струи потока обтекают утес. Данная однопространственность исключается из физики Ньютона, Лоренца, Эйнштейна и из математики Евклида и Лобачевского, вытеснена во временной псевдовакуум, становится неким нечто в ничем, где-то в нигде превращается в стохастическое квазинечто, потеряв обязательный атрибут движения в четырехмерном континууме, она лишь несет развеществленную значимость, предназначенную к повторному овеществлению в назначенном месте и времени. Примитивнейшая однопространственная разновременность!

Видите, как просто! Сразу все становится на свои места!

Теперь можно продолжать рассказ.

Путники изнывали. Тесное помещение было налито сухим зноем. Казалось, даже воздух пропечен, обжигает при малейшем движении. Обжигали металлические ручки и пластиковые стены, больно было притронуться к искусственной коже, даже своя кожа казалась горячей. Горячая кровь стучала в висках, горячий кислород опалял горло. Не освежало питье, не освежал душ; горячие брызги вскипали паром на горячем полу. В пару еще тяжелее было дышать.

Тоит махал вялыми ластами около лица. Жестом показывал: дай дух перевести. Лев и сам мечтал о передышке. Руки сами собой тянулись к регулятору: сбавить темп. Но усилием воли он сжимал пальцы в кулак.

- Потерпи, Клактл. Нас очень ждут в Темпограде. Для твоего же Тоитла потерпи.

Лев соглашался испечься и задохнуться, лишь бы о нем не сказали пренебрежительно: «Зря послали мальца. Слабоват оказался».

- Терпи, Клактл. Для твоей планеты стараемся.

Льву было легче, чем тоиту. Он понимал цель, да и ум его был все время занят. Прежде всего он совершенствовался в тоитском языке. Стремясь разоблачить «обманщика», поймать его на противоречиях, Клактл все время донимал Льва вопросами. И Лев узнавал все новые слова, вникал в тонкости произношения, упражняясь, сам задавал вопросы. Клактл охотно рассказывал о своей стране с некоторым оттенком элегической грусти. В тесной жаркой однопространственности все казалось ему прекрасным на Тое: бескрайние пески пустынь, мутные воды Реки, циклопические стены, ограждавшие города от набегов кочевников, даже сами кочевники на своих четырехрогих. И корявые глыбы дворцов, и мокрые узоры хаиссауа, шествия жрецов с факелами, жертвы Великой водной змее. Клактлу все казалось умилительным, а Льву - удивительным.