Читать «Обаяние тоталитаризма. Тоталитарная психология в постсоветской России» онлайн - страница 37

Целая страна агрессивных жестоких застрявших в развитии малолеток.

Страна, где классом гегемоном являются гопники…»

На мой взгляд, поэт Андрей Орлов очень точно описал душевное состояние человека, не включившегося в общий псевдопатриотический мейнстрим 2014 года:

«Ни кола, ни двора, ни друзей, ни родни. Мы с тобою в России остались одни. Гнутся крыши от веса сосулечных льдин. Мы остались с тобою один на один. Занавешены окна давно, чтобы нас Не увидели страшные люди без глаз. Перерезанный шнур не погасит экран, Посыпающий солью зияние ран. В каждом слове — зловещий кровавый кисель, Заводных соловьёв ядовитая трель. <…> Я болею душой, я по праздникам пьян, Как любой из живущих вокруг «россиян», Но довольно давно уже в дней пустоте Стали гости не те, да и тосты не те. Иногда даже некому руку пожать, А ведь мне с ними рядом в могиле лежать, Среди тех, кто поёт под шуршанье знамён Есть хозяева милых мне с детства имён, Но в последние дни изменились они. Мы с тобою в России остались одни.»

Далее приведу фрагменты одного подробного интервью взятого осенью 2014 года, отражающего динамику психологических переживаний человека в связи с процессами происходившими в обществе после 2012 года (далее будем называть этого респондента М.). Он говорил о том, что процесс разобщения между теми кто резко негативно воспринял фальсификации выборов 2011—12 гг. и основной пассивной массой населения нарастал постепенно, но кульминация отчуждения и разобщения наступила весной— летом 2014-го и она имела характер внезапного, шокового воздействия. Вот как он описывал свое состояние: «Весной и летом волна отчуждения накатила внезапно. Это наступило как стихийное бедствие. Конечно отчуждение нарастало постепенно, но весной все резко, катастрофически усилилось… Произошел какой-то качественный скачек. <…> с весны доселе пассивная часть населения активно ополчилась на так называемых «либералов», то бишь людей, которые поддерживают идею демократического, правового государства, ценность прав человека и т. п. От некоторых знакомых я стал слышать, что слово «либерал» стало для них ругательством. Я сначала не понял, что эта волна агрессии не случайность, а новая реалия жизни.

Помню, что и агрессивную реакцию прохожих на пикет против вторжения России в Крым, я воспринял сначала как случайность. Как выпады малообразованных, недалеких, да еще и подвыпивших людей… уже позже я понял, что именно эти недалекие подвыпившие люди как раз и отражали точку зрения большинства населения, а не мы, вышедшие на пикет за мир…»

М. говорил о том, что он сначала пытался сохранять позитивное отношение и поддерживать дружеские отношения с теми, кто оказался его оппонентами в отношении присоединения Крыма, но постоянно, сталкиваясь с агрессивными реакциями, понял, что это чрезвычайно трудно: «<…> кажется, что людей просто обманули… а так-то они хорошие… им просто объяснить надо… Пытаешься относиться с юмором к тому, что недавние хорошие знакомые удаляют тебя из списка друзей в социальных сетях, узнав, что ты сочувствуешь Украине.