Читать «Обаяние тоталитаризма. Тоталитарная психология в постсоветской России» онлайн - страница 144

Существенно важным является то, что второй фильм стал формальным поводом для ареста оппозиционных активистов Сергей Удальцова и Леонида Развозжаева. Собственно фильм ознаменовал начало не только информационной войны с оппозицией, но и войны с использованием исполнительной и судебной системы.

Еще одним ярким образчиком новой волны пропаганды стал фильм Аркадия Мамонтова «Провокаторы» (2012), посвященный панк-феминистской группе Pussy Riot. Фильм состоит из трех частей, в которых Мамонтов последовательно объясняет истинные причины и смыслы панк-молебна. Видеоряд «Провокаторов» менее агрессивен и менее динамичен, чем в «Анатомии протеста», и претендует на некую аналитичность. Однако анализ строится пристрастно, автор находится на стороне следователя и с ним отождествляется, а из анализа следуют только негативные выводы. Осужденные феминистки показаны растерянными, уставшими, с ними не ведут диалог — их допрашивают, то есть автоматически ставят в позицию слабого. Панк-молебен представлен как демоническое действо: видеоряд то замедляется, то кадрируется, то с помощью нехитрой обработки на кадры акции наползают черные змеи — символ дьявольского замысла и кощунства, провокации.

До и после фильма в формате ток-шоу гости Аркадия Мамонтова — преимущественно христиане, разделяющие его позицию, осуждают и распекают художниц-феминисток. Другой стороне конфликта полноценно слова никто не дает ни в студии, ни в фильме.

Несмотря на то, что фильм Мамонтова — это авторский проект, субъективное видение, в тексте постоянно присутствует «Мы». Это «Мы» ассоциативно продолжается в «православные» и сливается в «Мы-православные». Противостоят константе «Мы-православные» пренебрежительно произносимые «кощунницы», «одержимые люди с богохульными лозунгами» и «провокаторы». «Церковь», «молитва», «бог» — все эти слова произносятся благоговейно и умиленно, робко и под торжественную музыку. Слова «дьявол», «провокатор», «кощунницы» произносятся с ненавистью. Панк-молебен «Богородица, Путина прогони» характеризуется как преступление против духа. «Что делать будем, люди?» — задается вопросом закадровый голос. В этом обращении заложено противопоставление «Мы — они». Мы — зрители, православные, и голос этого «Мы» имеет значение для автора. Если же зритель, например, не разделяет авторскую позицию или не относится к православным, то есть он смотрит, но не отождествляет себя с «Мы», его голос автоматически перестает быть важным, а сам он перестает быть тем, к кому обращаются как к человеку.