Читать «Обаяние тоталитаризма. Тоталитарная психология в постсоветской России» онлайн - страница 111

Вот как описывала свои первые впечатления от встречи с Россией в середине 80-х гг. американка, психолог Фрида Порат: «Два года назад я впервые приехала к вам и чуть ли не с трапа самолета попала в Большой театр. Восхитительный театр, прекрасная балетная труппа! После первого действия я вскочила со своего места и зааплодировала. Вдруг все в зале встают, поворачиваются в мою сторону и тоже аплодируют. Что такое? Неужели я столь важная персона? Наконец сообразила: по соседству расположена правительственная ложа. Первые лица государства одобрительно захлопали артистам — и публика вслед за ними, перестали аплодировать — и зал мгновенно смолк.

«И это называется демократией?» — подумала я. Такое невозможно представить ни в какой другой стране! Здесь люди панически боятся принимать самостоятельные решения, даже думать боятся. Потом много раз убеждалась: вы не любите альтернатив.

Либо да, либо нет. Либо жизнь, либо смерть. Вас преследует страх выбора. Но где нет выбора, там нет творчества, нет свободы — главных ценностей жизни!»

Вера в собственную исключительность

Советскому человеку свойственно ощущение чувства собственной неполноценности, одновременно сочетающегося с верой в свою «исключительность», «особость».

Лев Гудков указывает, что принципиальное отличие «нашего человека» (советский, русский) от всех других, его неповторимость, могла получать на протяжении десятилетий самое разное наполнение — от утопии «нового человека», строителя нового, небывалого мира, его превосходства в моральном, психологическом, героическом или творческом плане, остаточного представления об уникальности «православной цивилизации русских», быстро распространившемся в 1990-х гг. после краха СССР, гордость за героическое прошлое, ракетно-ядерное превосходство, компенсаторное утверждение своей исключительности или защитный изоляционизм. Однако важно, что данная характеристика выполняет роль границы своего и чужого, не допуская сравнения с другими, а соответственно, переноса на «себя», применения к себе значений других обществ или культур».

На мой взгляд, эта черта имеет очень важное значение для понимания того социально-психологического процесса, который был запущен в 2014 году. Говоря об умонастроениях россиян весной 2014 года (поддержке аннексии Крыма и неофициального введения войск на территорию Украины) Лев Гудков сказал, что они были обусловлены тем, что манипулирование общественным мнением разбудило спящие имперские комплексы.