Читать «Королевский путь» онлайн - страница 89

— Королева Англии, — начал Бедфорд, — требует немедленной ратификации Эдинбургского договора.

Мария знала, что Эдинбургский договор утвердил исключительное право Елизаветы на английский трон и что Мария Стюарт обязана признать ее как королеву на все времена.

Ей была неприятна надменность англичан по отношению к ней. Они намекали, что их королева имеет власть и над Марией. Неопытная в делах такого рода, она недоумевала и больше прислушивалась к собственному самолюбию.

Ее дяди и король Франции Генрих заверяли ее, что она полноправная наследница английского престола. Сейчас она не на троне, но это не навсегда. А однажды она вообще станет испанской королевой, и все эти англичане подумают дважды, прежде чем вести себя так, как держатся сейчас.

Она сказала:

— Граф Бедфорд, сэр Фрогмортон, я не подпишу Эдинбургский договор.

— Да он уже подписан, Мадам.

— Однако похоже, от этого он не становится ценным, если вам уж так нужна моя подпись.

Они не нашлись, что возразить.

А дальше был еще один неумный шаг, но в Марии говорило уязвленное самолюбие.

— Я не поставлю подпись, о которой вы просите. Мне нужно время для обдумывания.

Раздраженные, они покинули ее. Они написали министрам, а Елизавета Английская поклялась, что не забудет нанесенной обиды до той поры, покуда эта прекрасная голова остается на таких изящных плечиках.

* * *

Мария отправилась в Реймс провести некоторое время со своей тетей, Рене де Гиз в аббатстве Святого Пьера. Рене, сестра спесивых дядей Марии, была совсем непохожа на них. Возможно, она, член этой могущественной и амбициозной семьи, нуждалась в женском монастыре, потому что сторонилась этой спеси, которая была просто семейной чертой.

Рене пребывала в спокойствии, а Мария была совершенно взвинчена.

Рене, понимавшая, что Марии плохо, пыталась помочь ей через молитву. Она советовала, что, если Мария очень хочет избавиться от гордыни, ей нужно молиться и помогать ближнему. Так поступила сама Рене.

Марии в порыве подумалось, что она может найти успокоение за монастырскими стенами. Но, посмотревшись в зеркало и увидев свою прелесть, вспомнив о танцах, маскарадах, о том, как она всегда была в центре внимания, о том обожании, которым была окружена, она поняла; что бы ни стряслось с нею в будущем, — даже, если предстоит возвращение в Шотландию, — она будет жить только так, и никак иначе.

Рядом с Рене она стала более религиозной и даже загорелась идеей миссионерства. Ее страна шла к кальвинизму, а она подумала о том, чтобы вернуть ее к римской Церкви, которую считала единственно правильной.

— Но я хочу сделать это, — сказала она Рене, — не пытками и огнем, не тисками для рук и не дыбой. Наверное, я просто слабенькая, но я не могу видеть, как страдают люди, как бы неправы они ни были. И даже если бы я знала, что их ожидает огонь ада, я не в состоянии мучить себя их криками. И если я одобрю пытки, то эти крики будут слышны мне даже за много миль.

Рене улыбнулась в ответ на горячность Марии. Она сказала: