Читать «История античной эстетики. Последние века» онлайн - страница 575

Алексей Федорович Лосев

Как сказано выше, характерный для всего объективного мира логос у стоиков тоже насквозь материален. Здесь очень характерен специально стоический термин "семенной (spermaticos) логос", который указывает как раз на полную неразличимость для стоиков логосовой, то есть смысловой, стороны бытия и органически данной материи бытия. Логос в бытии есть то же самое, что семя в мире растительном или животном. Об этих "семенных логосах" у стоиков читаем часто (I 111, 25; II 218, 3; 306, 20; 314, 27; III 34, 28). "Логос бога" есть не что иное, как "телесное дыхание" (II 310, 24). А о том, что логосовое семя определяет собою целое и части в организме, говорится в одном из предыдущих текстов (I 111, 25).

е) Само собой разумеется, что отдельные божества трактовались у стоиков тоже как организмы всеобщего огня, представлявшего собою космическую иерархию самых разнообразных типов жизни как теплого дыхания.

Зевс у стоиков не только "эфир", то есть "огонь" (II 308, 25; 312, 18; 313, 6), и не только воздух (315, 19; 320, 21), но прежде всего "жизнь" или "виновник жизни" космоса (169, 32; 305, 20; 312, 21; 315, 5). Зевс в качестве демиурга при помощи материи устрояет все во всем как целое (116, 12). Поэтому он не только "вечен" (I 121, 27; II 309, 22), но и неотличим от судьбы (I 118, 24; II 267, 42), так что и "ум Зевса - судьба" (267, 36) и "логос Зевса - судьба" (270, 1; 292, 12). Таким образом, Зевс есть космический благоустроенный организм, иерархически действующий как теплое дыхание и абсолютизированный в качестве результата судьбы.

Посейдон - не только воздух в связи с землей и морем (315, 21), но и особого рода "дыхание" в связи с морем (316, 6), или "протяжение" Зевса в смысле моря (III 217, 15) или влаги (II 305, 23). Другими словами, даже в Посейдоне, несмотря на его буйный характер, стоики, в конце концов, тоже находили благоустроенный и дышащий организм. В этом смысле Посейдон сравним с Афродитой. У стоиков Афродита (вместе с Эросом) не только "богиня страстей" (300, 26), но и вообще сила объединения частей "в целое" (I 43, 25-28; текст этот, правда, сильно испорчен и с трудом поддается восстановлению). И даже в экстатическом Дионисе стоики видели, прежде всего, живой, дышащий и порождающий организм жизни. Так и говорили: Дионис - это "порождающий и питающий дух" (II 319, 30) или - "отец, потому что он для всего родитель" (306, 4). "Он стал богом ввиду своих благодеяний в отношении общей жизни" (300, 33). Дионис вообще питает и приносит пользу (I 99, 9).

Деметра - это "земля или дыхание в земле" (II 315, 17). Деметра и Персефона - это "дыхание, прошедшее через землю и плоды" (319, 31). Деметра, следовательно, уж тем более является "протяжением бога в отношении земли" (305, 24). В таких текстах, несомненно, мыслится живая структура жизни. Точно так же и Гефеста понимали как "протяжение бога в смысле художественно-творческого огня" (305, 23). Гефест, с одной стороны, равен "огню" (I 43, 30; II 315, 14), а с другой стороны, "искусству" (258, 22). Афина - тоже "протяжение ведущей части божества в отношении эфира" (305, 21; ср. также и привлечение Зевса для той же идеи - III 217, 17). И эта благоустроенность эфира при помощи Афины трактуется наряду с ее общими функциями разумного устроения и с функцией разума вообще (много текстов).