Читать «История античной эстетики. Поздний эллинизм» онлайн - страница 689

2. Платон

Платон не совсем относится к этой теме, поскольку о дерзании говорится у него только в философско-теоретическом смысле слова. Дерзать у него - это значит искать истину и продумывать свои понятия до конца (Theaet. 196 d, 197 a; Sophist. 237 b, 258 de). Правда, последние два текста из "Софиста", приведенные нами, говорят о дерзании признать существование небытия, а это уже косвенно указывает на возможное онтологическое значение слов у Платона, обозначающих дерзание. По Н.Балади, у Филона и Климента Александрийского дерзание понимается тоже философско-теоретически, откуда, по мнению Н.Балади, такое же понимание дерзания перешло и к Плотину. Сама инаковость (heterotёs) действительно получает у Плотина такое высокое категориальное значение, что сам Плотин называет ее одним из основных родов "бытия" (V 1, 4, 35; VI 7, 39, 4-12).

3. Плотин

Старинное греческое философско-теоретическое дерзание перешло и к Плотину. Он, например, считает большой дерзостью сводить всё на простую случайность или внешнюю необходимость. Единое утверждает само себя, оно ни в чем не нуждается, и говорить о случайности его актов или об их механической необходимости дерзко и богохульно (VI 8, 7, 11 - 15; 19, 6-8). Было бы очень дерзко думать, что душа целиком и без остатка погружается в материю (IV 8, 8, 1-3).

Однако дело вовсе не в этих философско-теоретических дерзаниях. То дерзание, о котором говорит Плотин, гораздо глубже, потому что это есть дерзание, залегающее в основу самого бытия. Причем это дерзание зафиксировано у Плотина даже чисто терминологически, именно - Плотин пишет, что Ум "дерзнул некоторым образом отделиться от Единого" (VI 9, 5, 29). Но ведь если отпадение Ума от Единого трактуется Плотином как дерзание, то ведь и все прочие ипостаси тоже дерзают отделиться каждая от своей предыдущей ипостаси. О дерзостном происхождении самой Мировой Души у Плотина текстов мы не нашли. Зато, однако, вполне определенно говорится у него о происхождении отдельных душ (конечно, из Мировой Души) в результате их "дерзости (tolma), становления (genesis), инаковости (heterotёs) и желания для себя своего собственного существования" (V 1, 1, 3-5). В другом месте (V 2, 2, 4-7), рисуя крайнее рассеянье Мировой Души, Плотин называет ту ее часть, которая входит в растительный мир, "дерзостнейшей и безумнейшей" (tolmёrotaton cai aphronestaton).

Что касается материи, то и здесь имеется весьма интересный для нас материал. У Плотина читаем, что материя "своим присутствием, своей дерзостью, как бы просительством и нищенством пытается насильно овладеть бытием, но, будучи обманута, не может овладеть им, так что остается всегда нищей и просительницей" (III 6, 14, 7-10). Этот текст доказывает, что среди многочисленных эпитетов материи ее дерзость занимает отнюдь не последнее место и вполне совмещается с ее нищенством и ничтожеством. Таким образом, по крайней мере трем основным областям действительности, Уму, душе и материи, Плотин совершенно определенно приписывает их дерзостное происхождение и существование. Ясно поэтому, что и все другие основные ступени общей иерархии бытия возникают, по Плотину, только в силу своего дерзания. Поэтому остается недерзающим только Единое, но и это сомнительно, поскольку само же оно стремится к инобытию, является его потенцией и энергией и обнимает его в одном нераздельном единстве.