Читать «История античной эстетики. Ранний эллинизм» онлайн - страница 664

Такое же значение термина встречается не раз (frg. 93 а "сводка содержания" или "учения", frg. 182 "древнее учение"). Наконец, какое отношение логоса и нуса, во фрагментах нет отчетливого суждения. Термин "идея" однажды встречается в чисто платоновском смысле: душа есть идея того, что повсюду разрозненно (frg. 141 а). По Платону, действительно и идея и душа есть то, благодаря чему разрозненное и дискретное превращается в единую и цельную сущность. Но у Посидония не отсутствует и исконное греческое понимание этого термина как указующего на физический предмет, достаточно отчетливо видимый глазу: статуя Брута и сам Брут обладают известной "идеей", то есть образом или наглядно данным видом (frg. 256).

Термин "эйдос" Посидоний употреблял, по-видимому, так же разнообразно, как и Платон. Здесь имеется в виду и чувственное значение эйдоса, когда эйдос трактуется в виде "объемлющего" для "объемлемого" (frg. 93 а). Здесь эйдос является просто той границей предмета, которая делает его оформленным и способным занимать то или другое место. Такого рода эйдос иной раз обладает активно оформляющей силой, как, например, более легкие элементы оформляют собою более тяжелые элементы (frg. 93 а). Этому чувственному и внешнему значению эйдоса противостоит у Посидония внутреннее значение, когда три части души он называет эйдосами души (frg. 160). Как и у Платона, эйдос понимается у Посидония иной раз во внутренне-внешнем смысле, когда, например, говорится о том, что эйдос человека меняется от страха (frg. 154). Наконец, у Посидония не отсутствует и формально-логическое значение эйдоса, когда он, как видовое понятие, противопоставляется родовому понятию (frg. 196).

Таким образом, термин "эйдос" во фрагментах Посидония нигде не употребляется в виде указания на идеальную субстанцию в смысле Платона.

б) Гораздо более богато во фрагментах Посидония представлены термины "космос", "небо", "природа" и "огонь".

Космос у Посидония не только един (frg. 4.8), имеет границу (frg. 8), сферичен (frg. 8; 49, 7; 117), не только возникает и уничтожается (frg. 13) (так что "пустота есть разрушенность мира", frg. 84 97), но и "весь космос и небо есть сущность (oysia) бога" (frg. 20). Здесь мы привели бы один текст из Аэция, который относится вообще к стоикам и не содержит упоминания имени Посидония, почему он и не попал в собрание фрагментов Эдельштейна и Кидда. Та мысль, которая развивается здесь о космосе и его красоте, весьма напоминает собою стоические дедукции позднего времени и потому с большой вероятностью может быть отнесена к Посидонию. Этот текст гласит (Aet. 1 6, 2-3; Doxogr. Cr. Diels3): "[стоики] имели понятие об этом, прежде всего делая заключение от красоты внешней выраженности (ton emphainomenon). Ведь ничто из прекрасных предметов не возникает понапрасну и случайно, но - в результате некого демиургического искусства. Поэтому космос и прекрасен. Это ясно из фигуры, окрашенности, величины и из разнообразия звезд в космосе. Ведь космос шаровиден, что первенствует среди всех фигур. Потому что только эта [фигура] одинаково [направлена] в своих собственных частях: будучи округлой, она и все части свои имеет тоже округлыми". Дальнейшие приводимые у нас тексты уточняют это учение о шаровидном космосе как об определенной системе, возникающей в результате творчества первоогня и являющего собою наиболее совершенное произведение искусства, которое является самим богом и всей природой и материально-чувственной данностью.