Читать «История античной эстетики. Ранний эллинизм» онлайн - страница 541

От этих оргиастических пеонов отличались более спокойные пеоны Аполлонова культа (о разных пеонах можно читать у Plut. De mus. 9), приближавшиеся к торжественности дорийского искусства, что и заставило Эфора (у Strab. X 4, 16) назвать кретик "торжественнейшим", а Дионисия Галикарнасского сказать о нем, что он тоже "не без благородства" (De сотр. v. 17). Тот же Дионисий называет бакхий и гипобакхий "фигурой мужественной и приспособленной к торжественной речи", утверждая, что "то же самое получится, если краткий будет поставлен раньше долгих и что "этот ритм содержит достоинство и возвышенность". Plut. De Delph. 389 b называет пеоны "упорядоченной и мудрой музой". Мах. Plan. Schol. in Herrn. V 493, 8 слл. W. пишет: "Так как древние пользовались ими при пении пеонов, то они торжественны, как воспеваемые к богам. Потому [пеоны] полезны в смысле торжественности". Пиндар и Эсхил кое-где пользуются пеонами, хотя и большею частью с примесью других ритмов - ради исихастического или диастальтического стиля. Чистые кретики находим у Arch. Suppl. 417-427 (возбужденный плач).

Кроме кретика к пеонам относятся еще бакхий, эпибат и дохмий.

Бакхий (который не нужно считать синкопированной ямбической диподией, как делают некоторые) уже самим своим названием (ср. вышеприведенное место из Аристида), указывает свой "этос". Он очень подходил для живописных намерений, и его, как мы видели, очень хвалит Дионисий Галикарнасский. Гефестион (40, 16 сл. W.), наоборот, считает его "непригодным для мелопеи", подчеркивая его редкость (43, 9): "Бакхий редок, так что если где и попадается когда-нибудь, то встречается недолго".

Эпибат (paion epibatos), по Аристиду (I 16), состоит "из долгого тезиса, краткого арзиса, двух долгих тезисов и краткого арзиса". По нему же (II 15): "Эпибат - больше находится в движении, возмущая душу двойным тезисом и, с другой стороны, возбуждая ум к возвышенному размерами арзиса". Плутарх (De mus. 39) указывает на наличие эпибата в Олимповом номе к Деметре наряду с фригийским ладом и энгармоническим родом. По этой характеристике эпибат играет посредствующую роль между энтузиастическим "этосом" тональности и спокойно-возвышенным характером энгармоники.

Основным во всех указанных пеонах является аффективное беспокойство, но не бессильное; в нем нет систальтики, как в prestissimo ямбов и хореев в комедии. Применимы пеоны и в прозе; и здесь они, в отличие от трехдольного ритма, несут с собою элементы возвышенного.

Наконец, дохмий есть единственный вид пеона, в котором античность переживала систальтику. Только ионик и дохмий и являются чистой систальтикой в ритмике, совершенно исключая всякую возможность понимать их в смысле других двух стилей. Тут не место давать теорию дохмия, остающуюся в науке не совсем ясной. Мы просто исходим из родства дохмия с пеонами. Самое слово это значит, как известно, - "косой" (ср. у Eur. Or. 1261 о кошении глаз девицами). "Дохмиями называются они благодаря пестроте, неравенству и созерцанию ритмопеи не по прямому направлению" (Aristid. 39). Дохмий, действительно, лишен видимой правильности благодаря двум тезисам подряд. Основной его "этос" хорошо охарактеризован у эсхилова схолиаста (Sept. 103): "Этот восьмичастный ритм част в похоронном пении и пригоден к плачам и стонам". Главное его место - это, конечно, трагедия, а в трагедии больше сольные партии, чем хоровые. Хоровые дохмий производят огромное впечатление. Таковы женские хоры Aesch. Sept. 86 слл., Eur. Tro. 320 слл; Ог. 140 слл. Если мелические анапесты и в особенности ионики выражали чувство мягкое, немужественное, а дактили твердое и устойчивое страдание, то дохмий создавал чистое страдание в его полной непосредственности, в его беспокойстве и неустойчивости. Тут, несомненно, была близость по "этосу" с миксолидийской тональностью, с которой дохмий часто объединяется и фактически.