Читать «Бронзовый мальчик» онлайн - страница 52
Владислав Петрович Крапивин
— Давай помогу.
— Нет, что ты! Я уже всё… Пойдем, только тахту придвинем к стенке.
Они придвинули. Салазкин утащил в коридор совок и веник, стремительно вернулся. Плюхнулся на тахту, вскочил:
— Садись, Даня… А я заранее «Устав» приготовил, вот…
Знакомая книга лежала на столе. Кинтель потянулся к ней…
— Санки!.. — Это голос матери долетел из другой комнаты. — На минутку, пожалуйста!..
— Даня, извини, я сейчас… — И Саня ускакал.
Кинтель взял книгу — сгусток старины и тайн. Надо теперь сравнить поточнее: такая же, как на снимке?
Он вспомнил, что фотография в кармане курточки.
Вышел в прихожую. Мягко ступая по ковровой дорожке, дошагал до вешалки. Из-за приоткрытой двери слышны были голоса. Салазкин говорил жалобно и капризно, мама негромко и увещевательно:
— Я просто советую тебе быть внимательнее. И разве тебе недостаточно друзей на Калужской?
— Ну, ты ничего не понимаешь! Ты даже не запомнила его! А там, на «Кутузове»…
— Я прекрасно запомнила. Я еще тогда обратила внимание на какую-то его… угрюмость. Если хочешь знать, это неистребимая печать улицы…
Слабея от стыда, Кинтель задержал дыхание. Увидел себя как бы со стороны. Ведь и правда, ежа не причешешь, как ухоженную кошку. И отпечаток уличной вольницы въедается в человека, словно угольная пыль. Тем более, что и старые брюки не глажены, и майка со штопкой на боку. И как он вошел — угловатый, нескладный…
— Кстати, почему он был с дедушкой? Кто его родители?
— Ну откуда я знаю? Допрашивать, что ли?
— Не допрашивать, а деликатно поинтересоваться…
— Дедушка у него очень интеллигентный человек. Такой же книголюб, как папа…
Мама ответила что-то неразборчиво.
— Ну и что же? — тонко возмутился Салазкин. — Я же не могу, как Ричард на поводке! На фига было тогда переезжать сюда?
— Вот-вот! Этому ты, видимо, научился у него…
— Ничего не у него! Он… наоборот… Если хочешь знать, его прапрабабушка была польская графиня в свите Стефана Батория…
Возникший в прихожей Ричард вопросительно помахивал хвостом-обрубком и смотрел, как вчерашний знакомый осторожно снимает с крючка куртку, сует ноги в кеды. Может, гавкнуть? Кинтель, глядя в собачьи глаза, прижал палец к губам, бесшумно отодвинул язычок замка… Прикрыл за собой дверь. И в незашнурованных кедах кинулся по лестнице через все этажи: с девятого до входа в подъезд.
УЛИЦА П. МОРОЗОВА
Обиды на Салазкина не было. Никакой. Мало того, не было обиды и на его мать. Была досада на себя и ощущение постыдного провала. Словно, не умея танцевать, сунулся вальсировать посреди большого зала и оскандалился под неловкое молчание всех, кто это видел.
…Была еще злость. Но опять же не на маму и сына Денисовых, а на весь белый свет.
Кеды он зашнуровал только у своего дома. Деду пришлось соврать: уехал, мол, новый приятель на дачу, неожиданно. Врать придется и после: что книжка на снимке все же не «Устав» и прочитать цифирь не удалось… Обидно. Теперь до «Устава» не добраться. Разве что когда-нибудь потом, в какой-нибудь столичной библиотеке с редкими книгами Кинтель разыщет этот раритет и разгадает тайну.