Читать «Пушкинский век» онлайн - страница 261
Аркадий Моисеевич Гордин
Из газетной хроники узнаем:
«С четвертка Вербной недели выставляются столы по Садовой улице противу овощной линии Гостиного двора и покрываются лесом разноцветных, разнородных искусственных и естественных верб. Продажа верб продолжается до вечера субботы, и во все эти дни бывает ежедневно гулянье под аркадами Гостиного двора… Простолюдины толпятся на улице, люди высшего сословия под аркадами, и множество экипажей с дамами и детьми медленно передвигаются и останавливаются для покупок… Продажу производят ярославские и кашинские крестьяне, занимающиеся разноскою цветов и плодов в столице, солдаты гвардейских полков».
В последние дни Страстной недели там же на столах шла торговля пасхальными яйцами.
На Масленицу, на Пасху, да и в другое время приезжали в Петербург бродячие зверинцы. Еще в ноябре 1819 года А. И. Тургенев писал П. А. Вяземскому: «Беснующегося Пушкина мельком вижу только в театре, куда он заглядывает в свободное от зверей время. Впрочем же жизнь его проходит у приема билетов, по которым пускают смотреть привезенных сюда зверей, между коими тигр есть самый смирный. Он влюбился в приемщицу билетов и сделался ее cavalier servant».
Зимой и весной 1825 года в манеже Демидова в Новом переулке показывали обученного слона и африканскую бесшерстную лошадь. «Слон удивительно искусен, — говорилось в газетном сообщении, — особенно в подбирании хоботом мелких монет и в откупоривании бутылок с простым вином, которого он выпивает неимоверное количество». В это же время в доме Струговщикова на Вознесенском проспекте можно было увидеть большое «собранье зверей»: льва, тигра, пантеру, леопарда, гиену, шакала, обезьян и даже крокодила и змей. За вход брали 1 рубль, с детей — половину.
В зверинце Лемана, который помещался в особом балагане, зрители в 1830-х годах могли увидеть заключенных в железные клетки африканского льва, бенгальскую тигрицу, барса, ягуара, слона, гиену, шакала, обезьян, гну, кенгуру, зебру, лося, дикобраза, удава, попугаев. «Был я также в зверинце Лемана, — рассказывает А. В. Никитенко. — Молодой слон очень мил. Он с точностью исполнял все предписания хозяина: щеткою чистил себе ноги, смахивал себе со спины пыль платком, звонил в колокольчик, плясал, т. е. передвигал в такт передние ноги и топтался на месте. Не без любопытства рассматривал я также обезьян».
В 1827 году в центре Петербурга открылся цирк в специально для него выстроенном деревянном здании на площади возле Симеоновского моста. Здесь давала представления конная труппа знаменитого акробата-наездника Турньера. Цирк был его собственностью. «В прошлое воскресенье 11 декабря, — сообщала газета, — г. Турньер давал первое свое представление в присутствии многочисленых зрителей. Искусство его труппы, новые богатые костюмы не столько привлекали на первый раз, как самый театр. Легкая и приятная архитектура, удобное размещение зрителей, красота всех принадлежностей театра и блеск освещения, отражающийся на яркой живописи плафона и на стенах лож, — все изумляло зрителей». До того «Олимпийский цирк» Турньера находился в доме Казулина на Большой Морской. В 1825 году газеты писали об акробатах Турньера: «Здешняя столица не видела еще столь искусных ездоков и волтижеров… Прелестные девицы и ловкие юноши, одетые амурами, зефирами и в различных характерных нарядах, делают на лошадях самые трудные балетные па, удивляют скачками и опытами, основанными на равновесии… Гимнастические упражнения усовершенствованы до невероятной степени». В цирке среди множества простолюдинов и разночинцев можно было встретить и людей из «лучшего общества». Простой народ теснился на верхней галерее, а господа занимали внизу кресла и ложи. Для них даже афишки печатались на французском языке и вход устроили особый, чтобы барин, Боже упаси, не столкнулся с собственным кучером или лакеем.
