Читать «Пушкинский век» онлайн - страница 234

Для «рабочих людей, приходящих из разных губерний в столицу и нередко подвергающихся жестоким недугам», отведены были бесплатные места в госпитале лейб-гвардии Финляндского полка и Морском госпитале — по 100 мест в каждом. Для определения в госпиталь хозяин или подрядчик должен был дать знать о заболевшем в Съезжий двор, то есть в полицию.

В конце 1820-х и в начале 1830-х годов были открыты на 1-й линии Васильевского острова больница Марии Магдалины, на Петербургской стороне — Петропавловская больница, на Екатерининском канале у Аларчина моста — Детская больница.

Больница у Аларчина моста была первой в России и третьей в мире больницей для детей. Рассказывая о ней, В. Бурьянов писал: «Есть здесь в городе сотни, тысячи таких младенцев, которые, сделавшись больны, не имеют никого, кто бы за ними присмотрел, потому что их отец бедный чиновник или ремесленник, который, чтобы доставить кусок хлеба другим своим детям, должен целый день в поте лица своего работать, а их мать должна сама сходить на рынок, сама убрать горницу, сама стряпать в кухне. Из кухни идет чад; больное дитя, беспокоимое мухами, плачет, вертится, стонет; бедная мать готова уже затушить огонь на очаге, но другие дети ее придут сейчас голодные, их надобно накормить. Зимой в комнате очень дурный воздух, надобно его освежить, отворить форточку, попрыскать уксусом; для того надобно кроватку с больным перевести в другую горенку, но нельзя; другая горенка уже два дня как не топлена, потому что деньги, которые надобно было употребить на дрова, посланы в аптеку за лекарство. Притом надобно еще заплатить доктору; отец семейства заложил в ломбард те серебряные часы, которые подарил ему его отец… Несмотря на все это, часто больной мальчик или больная девочка умирают в страданиях… И таким образом погибает большая часть детей у бедных родителей!»

Огромная детская смертность побудила открыть в Петербурге больницу для детей. Открылась она на даяния благотворителей.

В описаниях Петербурга 1830-х годов к самым распространенным в столице болезням причислялась ипохондрия. «В Петербурге, где большая часть населения составлена из людей, проведших первые лета юности или за границею, или внутри России, ипохондрия почти обыкновенная болезнь, — пишет И. Пушкарев. — Воспоминания о родине, сердечные утраты, обманутые надежды, так долго услаждавшие нас, и разочарование в наслаждениях удовольствиями жизни, превращают в ипохондриков людей, прежде не показывающих ни малейших следов сей болезни». Ипохондрия — «низшая степень меланхолии, расположение к задумчивости и мрачным мыслям». Жизненный уклад николаевского Петербурга способствовал развитию нервных и душевных болезней.

И в столичной словесности с 1830-х годов стали быстро множиться персонажи-безумцы. Следом за бедным Евгением из «Медного всадника» сходит с ума одержимый жаждой золота Германн — герой «Пиковой дамы». Сходят с ума герои петербургских повестей Гоголя художник Пискарев из «Невского проспекта», художник Чартков из «Портрета», чиновник Поприщин из «Записок сумасшедшего».