Читать «История Кореи. Том 2. Двадцатый век» онлайн - страница 90

Подавляя радикальные крестьянские организации, японские власти в то же время оказывали содействие (в том числе и финансовое) «умеренной» (контролировавшейся в основном правым крылом религии чхондогё и христианами) всекорейской крестьянской организации — «Союзу корейских крестьян» (Чосон нонминса) — ожесточенно соперничавшему на местах с более радикальной Корейской крестьянской федерацией. «Умеренные» организации практически контролировали крестьянское движение в некоторых регионах с сильными пережитками докапиталистических отношений в деревне (например, провинции Северная Чхунчхон) или же там, где были влиятельны религиозные круги — христиане или религия чхондогё (провинции Пхёнан и Хванхэ). Японские администраторы и корейские землевладельцы зачастую делали местные отделения «Союза корейских крестьян» своими «агентствами по крестьянским делам», ставя их активистов в привилегированное положение по отношению к крестьянской массе и натравливая их на «красных смутьянов». В итоге, к 1933 г. Корейская крестьянская федерация практически утратила возможность координировать действия своих местных отделений, а к концу 1930-х годов радикальное крестьянское движение на местах было в основном подавлено. Однако многие из выживших «красных» вожаков села продолжили свою борьбу в различных формах сразу после освобождения страны в 1945 г., создавая на местах «народные комитеты» — органы самоуправления, в которых они видели зародышевые институты народной власти. 

Наряду с «красными» крестьянскими союзами на селе, на гребне радикальной волны начала 1930-х годов образовывались и «красные» профсоюзы в городах, совмещавшие борьбу за конкретные экономические интересы своих членов с изучением «идеологической» литературы, пропагандой антивоенных и антиимпериалистических лозунгов. Сильные федерации «красных» профсоюзов появились в 1931 г. в Хамхыне и Пусане — больших портовых городах, где левые идеи пользовались популярностью. Радикализация профсоюзного движения, вместе с послекризисным ухудшением материального положения рабочего класса, вела к росту забастовочного движения. Ежегодное число забастовок колебалось от 201 в 1931 г. до 170 в 1935 г., и стало устойчиво снижаться лишь в 1937-38 гг., после разгрома полицией основных левых организаций в фабричной среде. В начале же 1930-х годов среднегодовой уровень участия в забастовках (около 14–15 тыс. человек) был почти в полтора раза выше, чем в 1920-е годы. Гораздо более значительную, чем прежде, роль в рабочем движении начала 1930-х годов играли подпольные коммунистические группы.