Читать «Жизнь в балете. Семейные хроники Плисецких и Мессереров» онлайн - страница 133

В Большом театре в те годы была жесткая конкуренция: танцевали такие выдающиеся балерины, как Ольга Лепешинская, Софья Головкина, Марина Семенова. Позже, в 1944 году, появилась абсолютная небожительница Уланова. Без трений и конфликтов, как водится, не обходилось.

В 1941 году Мита писала маме в Чимкент:

«С хамством Самосуда пока бороться трудно. Что же делать, Сталинскую премию мне тоже не дадут. А Лепешинская получит! Да, неподходящий у меня для Большого театра характер. Ничего, Рахилинька, у меня еще сил достаточно, сумею еще доказать свою правоту!»

Доказывать свою правоту ей приходилось неоднократно. Однажды во время войны часть труппы, оставшаяся в Москве, решилась на премьеру. По инициативе Михаила Габовича, которого назначили директором филиала Большого театра, была сделана новая редакция «Дон Кихота». И все бы хорошо, но не хватало примы на партию Китри. Тогда Габович позвонил в Куйбышев и попросил прислать ему Миту или Лепешинскую. Ольга Васильевна не поехала. А Мита, очарованная балетом Минкуса, решила рискнуть, несмотря на то что гитлеровские войска стояли под Москвой.

Одно из писем Майи, присланное маме в эвакуацию, датируется как раз этим временем:

«Скоро пойдет „Дон Кихот“. Мита танцует премьеру. Она изумительно танцует и „Лебединое“, и „Дон Кихот“, и вообще все. Все смеются над тем, что Головкиной дали заслуженную. Она на днях приехала, и ее никто даже не поздравил.

В тот день, когда Головкиной дали звание, Мита блестяще танцевала „Лебединое“, и за сценой после конца спектакля вся труппа устроила Мите овации и говорили: ты для нас заслуженная.

Храпченко был на этом спектакле. Габович говорил о Мите с ним. Он сказал, что Мита представлена к награждению, но с тех пор прошло уже 2 недели и ничего нет. Ну, будем ждать».

Репетиции «Дон Кихота» продолжались четыре месяца. Спектакль был практически готов, как вдруг перед генеральным прогоном из Куйбышева вернулась Софья Головкина. И Габович, вызвав Миту в свой кабинет, обреченно сообщил:

— Мне велено отдать первый спектакль Головкиной.

— Но как же так? Это мой спектакль, я его репетировала!

— Я тоже не согласен, но поделать ничего не могу, это приказ председателя Комитета по делам искусств Храпченко, и я обязан подчиниться.

С этими словами Габович убежал на репетицию, оставив обескураженную Миту одну в своем кабинете. Недолго думая, она схватилась за кремлевскую «вертушку» и позвонила напрямую не кому-нибудь, а Розалии Самойловне Землячке, когда-то пламенной революционерке, а в тот момент — председателю Комитета советского контроля.

— Несправедливо отбирают спектакль! — представившись, пожаловалась Мита. — По распоряжению председателя Комитета по делам искусств Храпченко. Директор театра тоже не согласен, но должен подчиниться!

— Где вы сейчас находитесь? — поинтересовалась Землячка и, услышав ответ, попросила: — Подождите две минуты, я вам перезвоню.

Через две минуты действительно раздался звонок.

— Товарищ Мессерер, спокойно танцуйте премьеру. Храпченко отменил свой приказ.