Читать «Костры Асгарда. Том 1. Сын вождя» онлайн - страница 6
Нэйса Соот'Хэссе
Эрик был мужем высоким и статным. Все соглашались, что не было среди знатных северян более привлекательного и представительного. Он имел густые, мягкие и блестящие, как золото, волосы, сильное красивое и крепкое тело, умные глаза. Эрик мало говорил и не любил брать слово на тингах, но был не дурен повеселиться на пирах.
Красоту мужчины на севере составляли высокий рост, мощный разворот плеч, крепкое и тренированное тело. Мужчине следовало быть приятным в общении и надежным в делах. На пиру настоящий воин был весел, на тинге — красноречив, к друзьям великодушен, а к врагам — суров. От него ждали поддержки в семейных делах и верности в дружбе, храбрости в битве и ловкости в упражнениях с мечом.
Иными словами, Эрик был красавцем. И хотя уже имел жену, не одна девушка смотрела с тоской ему вслед.
Глаза его имели бледно-голубой цвет, как чистое небо зимой, и Льеф смотрел в них, пытаясь угадать, есть ли в словах конунга подвох.
"Он не мог знать. Наверное, не мог. Да и разве изменит что-то в хозяйстве конунга один женоподобный раб? Раненый галл и в поле-то работать бы не смог".
— Я все тебе показал, — сказал Льеф, — что достаточно ценно, чтобы заинтересовать тебя.
— Вот как? — Эрик нахмурился, как будто что-то все-таки знал.
— Конечно. Ведь не захочешь же ты, чтобы я клал к твоим ногам снятый с убитого башмак? Или другой мешок кожи, такой же бесполезный, как он?
— Пожалуй, так, — Эрик, казалось, развеселился. Он хлопнул Льефа по плечам, и тот перевел дух, — ты хороший воин, Льеф. И ты выполнил данный обет, как и твой брат. Вы двое — гордость моя. Не зря я тебя воспитал.
Он крепко обнял Льефа, задержав его в объятьях немного дольше, чем тот хотел, но затем отпустил и, взмахнув рукой, приказал:
— Сегодня устроим пир. Пусть женщины достают лучшие яства из закромов. Сегодня с юга вернулся мой сын. И еще один юноша, которого я люблю не меньше, чем его.
Напоследок конунг выбрал себе из добычи несколько даров и сам одарил Льефа наручем, который достал из сундука — как одаривал только лучших из героев, вернувшихся с чужих берегов.
— Носи его, — сказал он негромко, надевая изукрашенный орнаментами обруч на руку Льефа, — и помни меня.
Льеф сглотнул, но ответил лишь кивком.
— Сестра моя выткала знамя, и ворон распускал крылья для полета на том полотне. Удача рода конунгов передалась нашей дружине через ее руки — едва мы высадились на берег, знамя наполнил ветер, предвещавший победу — как всю дорогу наполнял наши паруса, — голос Руна, возвышавшегося над дружинниками, перекрывал шум музыки, и все взгляды устремились на него.
Дружинники, вместе ходившие в поход, возвращаясь домой, вместе сидели и на пиру. И Рун сидел во главе их стола, а Льеф — по правую руку от него, хотя на чужом берегу они вместе направляли дружину в бой.
В венах Руна текла чистая кровь, в то время как судьбу Льефа навсегда запятнала судьба его матери, рожденной от рабов.
На плечах Руна лежал шелковый плащ до пят, вышитый золотом. А сверху стлались волны золотистых, как лучи утреннего солнца, волос.