Читать «Зачем ты пришла?» онлайн - страница 20

Теперь я знаю, как ты выглядишь, любовь, я знаю, что ты такое. Вот они – вопросы на ответы.

Мы стали смеяться, срывая траву в темноте и кидаясь ею друг в друга, и я попросил тебя не глотать кефир в шесть утра, не включать свет. Ты сказала, что все это тоже часть любви, просто не совсем очевидная часть. Я поверил и посадил тебя на плечи.

Вскоре кувшин жизни треснул: ты ушла от мужа, я от жены. Твой уход был куда драматичнее: со скандалом и слезами – его и твоими. Чего у вас там только не было: ты выбегала на улицу с сумками, он бежал за тобой, приводил назад, вы оба сидели на твоих тюках, одетые, в снегу, и рыдали. Потом ты сбегала снова, он опять гнался за тобой, грузил на плечи вместе с сумками, нес домой на глазах у одуревшей публики. Сумки твои разлетелись по подъезду, из них выпали тарелки, туфли и помады с лаками для ногтей и волос. Вы все это вместе собирали, хлюпая носами и покашливая, и муж бормотал, не разбирая своих же слов:

– Ну? Ну что ты? Ну как же так? У нас ведь ребенок… Ну давай пойдем в кино, давай поедем к твоим подружкам в гости, давай возьмем горящий тур… Ну? Ну что ты? Как же так?

Ты не хотела в кино, ты хотела, чтобы тур сгорел вместе с мужем. Ты говорила, что поздно, что надо было обращать на тебя внимание раньше, а не просить три разных блюда утром, в обед и вечером. Он злился, прижимал тебя к стене, пытаясь целовать и хватать за все, что попадется под руку. А под руку попадались только твои царапающие ногти. Ты просила, умоляла его отстать от тебя, начать новую жизнь с чистого листа, но он хотел старой жизни, той, в которой осыпается фикус в гостиной и перед носом его хлопает дверь спальни.

Я представлял, что там у вас за драма сейчас происходит, и бегал по съемной квартире от стены к стене, выбрасывая в окно только что прикуренные сигареты одну за другой.

Может, еще получится жить втроем, думал я? Как втроем, если вчетвером: ты, Светка, твой муж и я? И все наши дети вместе – ныне живущие и будущие. А что, Платон же пропагандировал такого рода коммунизм – все дети в общине принадлежат сразу всем… А Платон мудрый был муж, зря не написал бы. Тогда не принято было зря писать.

Надо позвонить, надо сказать, надо поговорить, подумать всем вместе…

И снова беготня с балкона в туалет, из кухни в коридор, и снова сигареты, сигареты, кружка воды, сигареты.

Давай уже звони! Вернулась к нему? Уже лежишь на спине и громко стонешь вся в слезах? Звони! Ушла, и скоро будешь стонать подо мной? Звони! Но не молчи – звони же! Но ты не звонила, ты рвала его куртку, отбивалась ногами, сумки твои выпадали, содержимое их вновь и вновь вываливалось. И ты уже его не собирала. Ты выскочила во двор и запрыгнула в такси, кое-как рассовав свои вещи на заднее сиденье. Муж твой задыхался, уперся ладонями в колени, кривил лицо, смотрел на отъезжающее такси. Ты вытирала дрожащие скулы, глядя на него сквозь бешеные дворники, разгоняющие капли со стекла. Ты улыбалась, словно победила в бою без единого правила, ты ощущала горячие еще частички его кожи под ногтями.