Читать «Бремя имени» онлайн - страница 45

— Ненормальный! — крикнул я. — Скорее домой, реб Исар, вам надо переодеться!

А этот безумец, Шлэймеле, не останавливаясь, понесся вперед, даже не пытаясь оглянуться. Над нами горели тысячи звезд, шумел ветер, ревнитель устоев кричал в воздух:

— Адонай!..

Река торопила куски льда, ибо и у них была своя дорога, по которой они неслись, толкая друг друга.

1934

Рассказы

1945–1965

Глухая

Посвящается тете Ханьце — одной из шести миллионов.

охеле было десять лет, когда она, схватив простуду, тяжело заболела и оглохла. Кому только ее не показывали! — самым известным врачам в Дилкове и в округе, в Киеве и в Петербурге. А однажды ее возили даже в Берлин, где, по глубокому убеждению ее любящего отца, работали самые крупные специалисты в этой области. Однако, никто не смог помочь девочке, и мир потерял для нее свою привлекательность. Правда, в Берлине ей дали маленькую трубочку, с помощью которой она могла ловить какие-то звуки. Но эта трубка вызывала у нее раздражение, и кончилось тем, что Рохеле возненавидела ее. Отныне на лице девочки застыло выражение, какое бывает у человека, обиженного судьбою. Каждый, кто впервые ее видел, жалел девочку и грустно качал головой. Потом к ее глухоте стали привыкать, а подружки постепенно, одна за другой, покинули ее.

Рохеле проводила лето на даче, в сосновом бору; здесь она с наслаждением погружалась в мир цветов, запахов, и каждый цветок, травка, дерево, и даже далекая звезда в летнем небе находили радостный и благодарный отклик в ее душе.

Семья отца Рохеле, богатого лесоторговца, жила в Дилкове, что на Волыни. Жизнь здесь текла спокойно, без шума и волнений. Спокойно и тихо было не только в самом Дилкове и маленькой соседней Пашутовке, но даже в большом городе Бердичеве. Впрочем, это уже не имело никакого значения для Рохеле, потому что мир звуков, отодвинувшись куда-то в прошлое, забылся постепенно и, словно бы его и не было никогда, перестал для нее существовать. Красивая черноволосая девочка с грустными глазами все реже улыбалась. Ее отец души в ней не чаял, каких только он подарков и игрушек не привозил ей, возвращаясь из поездок. Когда Рохеле подросла, она забросила и куклы, и игрушки и потянулась к книгам, — она уже свободно читала на русском и на идиш.

Спустя некоторое время Рохеле превратилась в хорошенькую барышню, что заставило местных сватов пошевелить мозгами и подсуетиться. Воображение женихов и сватов распалялось еще и тем немаловажным обстоятельством, что отец девушки был изрядно богат. Но он равнодушно и даже пренебрежительно относился к тому повышенному вниманию, которое проявляли к его дочери, ибо давно решил выдать дочку за Нахманке, сына своего близкого друга, проживавшего в Кременчуге.

Это был тихий застенчивый юноша. Ему с первого взгляда понравилась красивая, но глухая невеста, хотя, надо сказать, что сам он на девушку не произвел ровно никакого впечатления. А все оттого, что Рохеле, начитавшись Дюма, все больше грезила о королях и графах, об их возлюбленных-принцессах, заточенных в темницы, где они с замиранием сердца ожидали своих рыцарей-избавителей. В представлении Рохеле жених должен был выглядеть несколько иначе, и уж во всяком случае не так, как выглядел этот потевший и красневший от волнения щуплый паренек. Девушке казалось, что жених непременно должен носить усы и скакать на коне. А бедняжка Нахманке даже отдаленно не походил на рыцаря, да еще сидящего на лошади… Словом, настоящая жизнь была ой как далека от девушки и выдуманного ею мира! Ее мудрый и понятливый отец все прекрасно понимал и не торопил дочку.