Читать «Бремя имени» онлайн - страница 35

Но я основательно перебрал и едва держался на ногах. Все засмеялись, музыканты заиграли, и парочки снова задвигались, прилипнув друг к дружке. Тогда я тоже задвигался в такт музыке. Потом мы снова пили, и, помнится, потные возбужденные дамочки волокли меня в темный и тесный коридор…

Когда под утро мы со вчерашним моим знакомцем, Соломоном, покинули этот дом, на улице равнодушно сочился осенний рассвет. Над землей низко нависли темные облака. Прохожие евреи торопились по своим делам.

— Сволочи! — в сердцах произнес мой спутник. — Вчера до них докричаться нельзя было, а сегодня вон их сколько…

Он все еще находился под винными парами, не удержался и упал на слякотную землю, а на его лице застыло огорчительное недоумение.

Грусть широким крылом простерлась над городом Бердичевом, накрыв его со всеми его старыми крышами и доживавшими свой век деревьями Неужто во всем этом большом мире не найдется места для маленького человека, которому нужно всего лишь легкое прикосновение счастья!..

1927

Между Пурим и Песах

ни между Пурим и Песах всегда были связаны с приятными волнениями. Местечко и его обитателей было не узнать — работа кипела в руках, еврейский дом менялся на глазах. Первого апреля даже петухи, и те решительно приосанивались, и, вышагивая вдоль заборов, важно покачивали золотыми гребешками. Они кричали в эти дни по-особому, с нагловатой удалью. Хозяйки целый день суетились не покладая рук — мыли и скребли, доводя до невозможного блеска любой предмет, попадавшийся им в руки. Вставало весеннее солнце, и в каждой семье просыпались новые радостные надежды…

В тот день окна домов были широко распахнуты, из окон неслись разноголосые звуки, перекликаясь на улице и сбиваясь в один протяжный гул… Где-то стучала швейная машинка, и склонившаяся над ней женщина пела еврейскую песню:

Давай помиримся, купи мне фунт сладостей, Приди в субботний вечер и люби меня…

По улице, дробно перебирая копытами, резво бежал Пистон — лошадка извозчика Гедальи. Стук копыт сообщал разомлевшему под солнышком городку о прибытии важной персоны — товарища Лаврова Иван Семеныча, возвратившегося из служебной поездки.

Гедалья едва касался кончиком кнута взмыленной спины коня, и тот радостно ржал, играя пышным хвостом и оставляя под собой кучу того, что и должен был оставлять хорошо потрудившийся коняга.

Время от времени какой-нибудь заскучавший еврей вытягивал тощую шею, любопытствуя, — кто ж это едет? — но тотчас же вжимал ее в костлявые плечи.

— A-а, мешумад! — ронял он равнодушно.

Стоял четвертый час пополудни. Городок, пригретый солнцем, припорошенный свежей пылью, был безмятежно тих в этот чудный день месяца нисан.

Лошадка бежала, дрожки катились, на улицах мелькали лавки, разместившиеся в старых деревянных вагончиках на колесах. Сидя на дрожках, Иван Семеныч внимательно, по-хозяйски оглядывал свои владения. Ибо он и был хозяином в этом городке.