Читать «Большое собрание произведений. XXI век» онлайн - страница 175

Один автомат, один самолёт.

Стихи не брал никто.

Юмор не переводился.

Шла икра, веками вынимаемая из животов наших рыб.

Там непрерывно изобретали велосипеды, лекарства, транзисторы и Интернет.

Чтобы заработать и продать.

И ещё заработать и ещё продать.

Наши, побывавшие там, возвращались, обвешанные транзисторами, сандалиями, и долго и туманно говорили о свободе и слушали транзистор.

Постепенно привлекательность вещей стала расти, особенно у наших женщин, которые всегда предают тылы мужчин и выбивают из них волю и непреклонность.

Мужчины в ногах валялись у властей, чтоб поехать и привезти вещи и косметику.

Противостояние стихов и косметики продолжалось аж долгих 80 лет, и женщины победили.

Они перестали петь и стали хорошо пахнуть.

Мужчины отбросили гитары и сели за руль.

Дети выбросили книги и ударили по кнопкам.

Со сцены застучали ударники-стукачи.

И матерным светом засветилась попса.

Такая мелкая, чёрненькая, въедливая, проникающая сквозь мельчайшие щели и запоминающаяся не творчеством, а местом пребывания.

Учёные стали продавать, не изобретая, тело, мозги, степени и метрики.

Спортсмены поменяли массовость на отъезд с продажей мастерства на Запад.

Газеты перестали анализировать и стали продавать случаи и катастрофы.

Появились журналы, продающие шёпот первой брачной ночи.

Секс стал прозрачным, покупным и продажным.

Вначале продавали по одному, а потом попарно, разнополый и однополый.

Дабы покупатель мог сам смотреть или сам участвовать.

Песни продавались незапоминаемые, чтоб чаще сменять друг друга.

Что толку, если народ поёт одну песню и больше не покупает.

Книги читаемо-выбрасываемые или выбрасываемо-читаемые.

Их жизнь – как у продажной женщины – одна ночь или два вечера.

Юмор приобрёл внешность…

И потерял авторство.

Он стал похож на огромную свалку, где копошатся будущие и бывшие.

Юмористы выбирают для себя репертуар, а публика с удовольствием наблюдает.

Поступило в продажу искусство для освобождения мозгов, души, желудка.

Прямо видно на экране, как освобождается организм от съеденного, выпитого, наболевшего и пережитого.

Это так! И кто осудит?

Были мозги свободными – искусство было задачей.

Стали мозги занятыми – оно стало ответом.

Сидим мы, люди, оттуда перешедшие сюда, и плюёмся – какая пошлость.

А это – освобождается организм.

Шахматы сверху опустились вниз и расчертили поле.

Не жизнь, а риск и расчёт.

Этот разбогател и перешёл из пешек в короли.

Богатые перестали спиваться – риск велик.

В сорок лет денег нет и не будет.

– Нефть, нефть! – кричат они уже лет двадцать.

Почему у нас с едой не сложилось?

Голод в Поволжье, на Украине – в самых плодородных местах.

И голодают те, кто выращивает.

И сегодня у них магазины состоят из сникерсов и мороженых креветок.

Господи! Меняются уклады, а голод стоит неподвижно, как Кремль посреди России.

Уже и душевные враги евреи в пустыне выращивают и выкармливают, а мы всё объясняем, кто был виноват в тридцатые.

А кто был виноват в 19-м, 18-м, 17-м?

Сейчас все уселись вдоль трубы.

И так – с танцами и песнями провожают каждый баррель.

И слово какое пенистое.