Читать «Автобиография Иисуса Христа» онлайн - страница 134

В числе этих несчастных было и несколько Йесусов из Нацерета, которые под пытками назвали свои настоящие имена. К тому же в городе появилась женщина по имени Мария, назвавшаяся матерью Йесуса из Нацерета и великой матерью всех женщин, и ее не взяли под стражу только потому, что сочли помешательство такого рода комичным и не опасным для властей. Она стала кем-то вроде непорочной и всеблагой Исиды и собрала вокруг себя слепо верящих ей женщин, в том числе из знатных семей. Судя по описанию, это была моя мать. Меньше всего мне хотелось тогда видеть ее. Думаю, это чувство было взаимным.

Не было и речи о том, чтобы устроить проповедь где-нибудь в людном месте. Винные пары улетучились, и меня терзала тревога. Нам нужно было надежно укрыться где-нибудь, отдохнуть и скорее покинуть Иерусалим. В западной части города Матфей привел нас в дом, где жил страннолюбивый торговец, хозяин нескольких лавок, в которых продавались соль, посуда, шкатулки, ножи и разная мелочь, необходимая в быту. Это был морщинистый высокий старик с глазами разного цвета – зеленым и голубым. Я встречал таких людей, но меня удивило, что у него были разного размера зрачки, как будто бы один глаз смотрел на свет, а другой уставился во тьму. Старик жил со своей молчаливой молодой женой-сирийкой, упитанной девицей с роскошными кудрявыми волосами и добрым глуповатым лицом.

Это был последний вечер, когда мы собрались вместе. Сидели на подушках и циновках за низким длинным столом из ярко расписанного дерева. Жена торговца с помощью служанки приготовила незамысловатый ужин.

Выпили много вина, и меня охватило нехорошее предчувствие. Ученики тоже были грустны, только наши женщины беспечно болтали о чем-то с женой торговца.

– Как идут твои торговые дела? – спросил я старика из вежливости.

– Хорошо, Йесус, вчера я очень выгодно купил у кочевников партию плетеных корзин и веревок из пальмового волокна, надеюсь продать все это в два раза дороже, – ответил он.

– Чтобы не попасть в лапы Синедриона, можно схитрить: всем нам взять по веревке и повеситься, – произнес Симон и вздохнул. Раздался дружный смех.

Только Матфей не улыбнулся, он разложил на столе свои пергаменты, папирусы и просто куски грубой кожи, что-то исправлял на них и дописывал, бормоча себе под нос.

– Матфей, брось это дело, – сказал я. – Выпей вина, закуси горячей лепешкой с маслом и посмотри на меня, я твой учитель, а вокруг твои друзья. Дела наши плохи, и кто знает, может быть, ты больше меня не увидишь.

Матфей нехотя оторвался от своей писанины и ответил:

– Йесус, не важно, что будет с нами дальше, потому что я пишу книгу, в которой мы предстанем перед лицом вечности, и я закончу этот текст так, как считаю нужным. Прости, учитель, но нагиды были правы, когда сказали, что ты уже не принадлежишь себе. Ты принадлежишь истории, и я знаю, что делаю.