Читать «Мы, утонувшие» онлайн - страница 412
Карстен Йенсен
Вскоре вторая шлюпка скрылась из глаз в сгущающейся темноте.
* * *
Дорогой Кнуд Эрик!
В тот раз, когда я думала, что ты утонул, со мной произошло кое-что, о чем после всегда было неприятно вспоминать.
Я увидела себя без прикрас, а это очень неприятно.
Дело было после полудня, я бесцельно прогуливалась по кладбищу и внезапно очутилась у одного надгробия в северно-западном углу. Здесь похоронен Альберт. Я никогда не ухаживала за его могилой, хотя он — мой благодетель.
Старый Тисен, резчик по камню, красил металлическую ограду. Сорняки он уже выполол, и было ясно, что заброшенная могила в его заботливых руках превращается в памятник одному из крупнейших судовладельцев города.
И тут все во мне — мой страх, моя скорбь, неизвестность, постоянная необходимость что-то скрывать, одиночество, самоукорение, груз ответственности, чудовищные задачи, которые я перед собой поставила, — все это словно разом прорвалось в единой вспышке, неукротимом приступе ярости, поводом для которой была не какая-то конкретная обида, а скорее чувство бессилия, преследовавшее меня всю мою жизнь. Я схватила банку с краской и швырнула в треснувшую серовато-белую мраморную колонну, на которой выбиты даты рождения и смерти Альберта.
И все выкрикивала три слова. Наверное, хотела, чтобы они звучали как приговор, как приговор в Судный день, но не думаю, что те, кто их слышал, испытали что-либо, помимо глубочайшей жалости к явно безумной женщине.
— Пусть все сгинет! Пусть все сгинет!
Я выдала свой план, но, к счастью, меня слышал только Тисен. Слова-то он понял, но не их смысл.
Резчик знал мою историю. Знал, что я провела много дней в мучительном неведении о твоей судьбе. Он схватил меня за руки. Казалось, он хочет меня защитить, а не воспрепятствовать акту вандализма.
— Успокойтесь, фру Фрис. Все устроится. Вы, верно, не в себе, — произнес он мягко.
Самое ужасное, что именно в этот миг я как раз была «в себе» больше чем когда-либо — в прошлом ли, в будущем ли. Слова шли от самого сердца: пусть все сгинет. Я случайно выдала цель своей жизни.
Пусть все сгинет.
Наконец-то это сказано вслух.
В изнеможении я опустилась на траву у ног Тисена.
— Простите, — произнесла я, когда он помог мне подняться. — Я, наверное, была не в себе.
Так я укрепила его ошибочное представление. Признала его правоту. Вынуждена была так поступить, коли хотела и дальше жить среди людей.
— Да, не в себе, — повторила я.
Пусть все сгинет. Все и сгинуло, но, поверь, я никогда не хотела, чтобы так вышло. Я хожу по улицам города, который словно поражен проклятием, — в нем нет мужчин. И мне встречается все больше женщин, по глазам которых видно: они так давно не получали писем из-за кордона, что уже потеряли надежду.
В нашем городе не привыкли вести счет мертвецам. Но я знаю, что за последние годы Марсталь потерял больше, чем за все походы в Ньюфаундленд и Первую мировую. И с утонувшими все будет так же, как всегда. Они не упокоятся в земле.
Теперь я каждый день хожу на кладбище и кладу цветы и венки на могилы. И ухаживаю за могилой Альберта.
Снова прошу тебя, прости, что я когда-то причислила тебя к мертвым.
