Читать «Буриданы» онлайн - страница 243

К Эрвину подошел лишь один человек, зять партнера по бриджу и коллеги Сообика, для которого он так ничего и не сумел сделать, даже пробившись к сверхзанятому Густаву. Зять Сообика и муж бывшей любовницы Эрвина Матильды, жизнерадостный фабрикант рыбных консервов, который некоторое время занимал и должность министра промышленности, подошел и как-то по-домашнему протянул руку, так что Эрвину стало неловко; Матильда, правда, утверждала, что между ней и мужем “уже давно ничего нет”, но всегда ли женщины говорят правду? Он хотел было спросить, что с Матильдой, может, она тоже здесь, в этом поезде, но не посмел. Фабрикант словно угадал его мысли и стал так же по-домашнему, как он пожал Эрвину руку, рассказывать, что ему повезло, он словно почуял опасность и как раз позавчера отправил жену вместе с сыном в деревню к знакомым.

— Я бы и сам тоже с радостью скрылся, но эта чертова Эстония такая крохотная, здесь просто некуда спрятаться.

Эрвин согласился, добавив, что его брат об этом говорит: “Если кто-нибудь в Валге чихнет, из Таллина ему ответят „будь здоров!“” И затем поинтересовался, что стало с его партнером по бриджу, он тоже здесь, в поезде?

Но о Сообике экс-министр ничего не знал.

Вагон давно был битком набит, но в него вталкивали все новых и новых людей, так что когда двери наконец закрылись, они оказались плотно прижаты друг к другу, не меньше ста человек, скрывающих свой страх перед будущим с большим или меньшим успехом. Какая странная вещь судьба, подумал он, то возносит людей на небывалую высоту, то снова швыряет на землю. Ведь те, кто его окружал, не были капиталистами третьего или четвертого поколения, наоборот, некоторым из них наверняка в детстве приходилось пасти коров. Потом рождение собственного государства дало им шанс, которым они сумели воспользоваться, надев в итоге вместо кафтана фрак и вместо фуражки цилиндр, — а теперь история снова повернулась на сто восемьдесят градусов.

Писателей и землекопов в вагоне не было.

После того как двери закрылись, поезд стоял еще довольно долго, но читать уже было невозможно, в вагоне стало слишком темно, свет падал в него только из небольших зарешеченных оконец. Эрвин сунул книгу в карман и закрыл глаза, стараясь представить, что он купил билет в Рим и с нетерпением ждет отхода поезда, и тут-то тот двинулся.

Ехали медленно, со множеством остановок, те, кто оказался поблизости от окон, комментировали маршрут и пытались на остановках выклянчить у железнодорожников воды, всех мучила жажда, однако удавалось это редко, конвой был весьма суров.

Уборной не было, естественные потребности пришлось удовлетворять через дырку в полу вагона, Эрвин, наверное, подумал бы, что именно по этой причине мужчин отделили от женщин, но, если еще недавно его можно было назвать наивным, как то сделал Томас-Тыну, теперь уже это определение устарело.

В Тарту и он на минутку протолкнулся к окну — вдруг София случайно пришла на вокзал. Новость о депортации стала распространяться, Эстония ведь действительно маленькая, то один, то другой из его спутников мельком видел родственников и успевал перемолвиться с ними парой слов; но ни сестры, ни какого-нибудь знакомого он не углядел, только старое дощатое здание вокзала, которое помнил еще с тех времен, когда они оптировались в Эстонию.