Читать «Одна история» онлайн - страница 32

Нет, мне нужно было постоянно видеть перед собой ее лицо, глаза, губы, улыбку, драгоценные ушки с изящными завитками и слышать милый шепот. Итак: я ложусь на спину, она – сверху, ее ступни скользнули между моими, она прижимает кончик своего носа к кончику моего и говорит: «Теперь мы сходимся во взглядах».

Сформулирую то же самое иначе. Мне было девятнадцать, и я знал, что любовь не продается, не стареет и не меркнет.

* * *

И вдруг на меня накатывает… что?.. страх? собственнический инстинкт? эгоизм? Предвидя у нее бо́льшую осведомленность, я говорю:

– Понимаешь, я никогда еще не любил и не разбираюсь в любви. Вот что меня тревожит: если ты будешь меня любить, тебя не хватит на других, которые тебе дороги.

Имен я не называю. Но речь идет о ее дочерях и даже, возможно, о муже.

– Это не так. – Она отвечает сразу, как будто сама задавалась этим вопросом и уже нашла решение. – Любовь растяжима. Она не скудеет. Она только приумножается. И не убывает. Волноваться не о чем.

И я успокоился.

* * *

– Должна тебе кое-что объяснить, – начинает она. – Мой свекор, очень милый человек, врач по профессии, коллекционировал мебель. И приобрел некоторые из этих предметов обстановки. – Неопределенным жестом Сьюзен обводит массивный дубовый сундук и высокие часы, которые при мне ни разу не отбивали время. – Желая видеть сына художником, он дал СБ среднее имя «Рубенс». Выбор оказался не слишком удачным: из-за этого в школе его держали за еврея. Он делал обычные детские рисунки, в которых многие усматривали признаки таланта. Но дальше признаков дело не пошло – СБ не оправдал отцовских надежд. Джек – так звали моего свекра – меня любил. Всегда мне подмигивал.

– Его можно понять.

Интересно, что за этим последует. Неужели какой-нибудь любовный треугольник между поколениями?

– Через пару лет у Джека обнаружили онкологию. Я привыкла считать, что в трудную минуту смогу обратиться к нему за помощью, а теперь его от нас забирали. Я ходила его навещать, сидела у больничной койки, но так переживала, что Джек всякий раз сам начинал меня утешать. Как-то раз я спросила, что он думает об этом положении дел, и он ответил: «Конечно, я бы предпочел, чтобы все сложилось иначе, но мне грех жаловаться». Он радовался моим посещениям – возможно, по причине моей молодости и неискушенности. Я была с ним до самого конца. В тот день – в последний день – его лечащий врач и добрый друг, войдя в палату, тихо произнес: «Пора дать тебе покой, Джек». – «Ты прав», – был ответ. Понимаешь, Джека давно мучили страшные боли. Он повернулся ко мне и сказал: «Жаль, дорогая, что наше с тобой знакомство оказалось таким кратким. Рядом с тобой мне было чудо как хорошо. Гордон, ясное дело, несносен, как ядовитый плющ, но я могу умереть спокойно, потому что вверяю его в твои надежные, заботливые руки». Я поцеловала его и вышла из палаты.

– Не хочешь ли ты сказать, что врач его убил?

– Он ввел ему большую дозу морфия и погрузил в сон.

– После чего Джек уже не проснулся?