Читать «Побег из Северной Кореи. На пути к свободе» онлайн - страница 20

Какой контраст по сравнению с комфортабельным поездом, на котором мы ездили в Пхеньян с папой! Мягкие скамейки, большие окна, чтобы любоваться пейзажем, изысканная атмосфера… Красивые женщины в нарядной униформе проверяли билеты. В дороге они развлекали нас, играли на аккордеоне в центральном проходе. Часто пассажиры просили сыграть песню, и они исполняли просьбу, в свою очередь, прося того или иного пассажира спеть. И был даже вагон-ресторан!

Всю свою жизнь я буду тосковать по этому путешествию. Об этом мираже, предназначенном для аппарата наших диктаторов, так как уже тогда во всей стране начали чувствоваться трудности со снабжением. Но мне было все равно: я была еще убаюкана детской беспечностью.

Через два дня изнурительного пути мы постучали в дверь дома моей тети, младшей сестры моей матери… Она лишилась дара речи, увидев нашу оборванную одежду. Долгое время она не получала вестей о нас, но никогда не подозревала о подобном.

И очень быстро мы поняли, что нам не рады. Тетя хотела нам помочь, но ее муж был другого мнения. А ведь в Корее принимает решения мужчина. Через два дня нас попросили съехать! Во время голода каждый сам за себя.

Для моей матери это стало ударом, она столько помогала сестре в прошлом. Когда мама работала в больнице, то посылала сестре рисовые пирожки и другую провизию: почта тогда работала почти исправно. И теперь нас выставили за дверь без малейшей помощи.

Растерявшись, мама отправилась в последний раз собраться с мыслями на могилу отца. Она не осмелилась побеспокоить свою самую младшую и любимую сестру, которая тоже жила в Чхонджине. Мы, раздосадованные, вернулись на вокзал и снова сели в переполненный поезд, отправлявшийся на север, к отчаянию Раджин-Сонбона. Одна за другой, все двери закрывались перед нами. Наш план бежать в Китай через замерзшую реку Туманган откладывался по меньшей мере до следующей зимы. Тогда, к нашему стыду, мы начали жить как бездомные нищие. Мы покинули свое жалкое жилище в Ындоке, чтобы пасть еще ниже.

Ясно помню болезненный эпизод, который швырнул мне в лицо все мое падение. Я шла по улице Раджина. Вдруг за мной внезапно появился маленький мальчик: «Кожеби! Ты кожеби!» Он зло насмехался, глядя мне прямо в глаза. Гнев затопил меня. Бросив все на тротуар, я в ярости бросилась за ним. Я изо всех сил орала: «Я не кожеби!» После безумного бега мальчик исчез в лабиринте улиц. Дрожа, я ни с чем вернулась к сестре. Меня поглотила огромная грусть. «Кожеби» — слово русского происхождения, у нас оно означает беспризорного ребенка-хулигана. В Ындоке я их видела все чаще, и родители всегда говорили мне, что их надо опасаться. Эти сироты появились из-за великого голода. С 1990-х годов у многих детей родители умерли от голода. Эти дети вынуждены были научиться выживать самостоятельно. На улице. И при полном безразличии государства, бросившего народ на растерзание нищете и голоду, одновременно продолжая раздавать международную помощь армии и привилегированным высокопоставленным чиновникам. Еще и сегодня эти дети объединяются в банды и крадут все, что им попадается. Это темная сторона Северной Кореи, которую пропаганда остерегается показывать.