Читать «Война во время мира: Военизированные конфликты после Первой мировой войны. 1917–1923» онлайн - страница 219

Признание этого долга выразилось в создании национального ритуала, увековечивавшего память о погибших и подвиг простых солдат. Устраивая различные церемонии — начиная от проведения 14 июля 1919 года парада победы, который открывала тысяча ветеранов-инвалидов, и заканчивая торжественным открытием Могилы Неизвестного Солдата под Триумфальной аркой 11 ноября 1920 года, — государство признавало победу и уплаченную за нее цену таким образом, который устраивал большинство слоев нации, вне зависимости от их политических, религиозных или культурных взглядов. Благодаря многочисленным военным мемориалам, сооруженным в течение последующих пяти лет, победа и те страдания, которые пришлось вынести по пути к ней, стали неотъемлемой частью французской гражданской и религиозной жизни.

Однако наступивший мир не принес с собой полного спокойствия. Двусмысленность заключенного перемирия отражалась в трениях на мирной конференции, связанных со стремлением французской делегации дипломатически закрепить победу, одержанную Францией на поле боя. Согласно донесениям о состоянии общественного мнения, большинство французов «требовало жестких условий, которые бы исключали новые агрессивные замыслы со стороны немцев». Как хорошо известно, Клемансо приходилось лавировать между воинственными националистами (чью позицию разделял маршал Фош, Верховный главнокомандующий армиями Антанты), настаивавшими на полной аннексии Рейнланда, и Вудро Вильсоном и Ллойд Джорджем, проявлявшими больше снисходительности к Германии в стремлении избежать зеркального отражения 1871 года. С точки зрения Ллойд Джорджа, угроза большевизма, ощущавшаяся по всей Европе и особенно в Германии, требовала заключения мира на более умеренных условиях. В конце концов все, за исключением социалистов (заявивших: «Этот мир — не наш мир!»), ратифицировали Версальский договор в палате депутатов. Но боязнь утратить в мирные годы все завоеванное такой ценой на войне продолжала терзать французское политическое сознание.

Тревожным было и внутреннее положение страны в 1919–1920 годах, несмотря на то что ее не сотрясали жестокие социальные конфликты и революционные события, как это было в других странах. Забастовочное движение достигло в 1919–1920 годах рекордных масштабов, сойдя на нет лишь вместе со спадом 1920–1921 годов, охватившим экономику, пытавшуюся вернуться на мирные рельсы и справиться с наплывом демобилизованной рабочей силы. Бастующие нередко требовали повышения заработной платы, которое предусматривалось в рамках трехсторонних соглашений, заключенных в годы войны между государством, предпринимательскими кругами и рабочим классом. Но в то же время забастовщики выступали и с более обширными призывами к реформам, опиравшимися на убеждение главной французской конфедерации профсоюзов, Confédération Générale du Travail (CGT), в том, что вклад, внесенный рабочими оборонных предприятий в победу, должен быть вознагражден установлением экономической демократии в той или иной форме. Под угрозой забастовок в конце апреля 1919 года и вопреки оппозиции со стороны предпринимателей, полагавших, что Франция не может себе такого позволить, Клемансо удовлетворил ключевое требование пролетариата — введение восьмичасового рабочего дня.