Читать «Война во время мира: Военизированные конфликты после Первой мировой войны. 1917–1923» онлайн - страница 144

Способность трех этих движений к социальной трансформации ярко проявилась в создании ими массовых социальных и культурных сетей и, в частности, в их усилиях по проникновению в молодежную среду. После 1926 года при «шаулисах» была основана молодежная ассоциация Jaunoji Lietuva («Юная Литва»), чья основная цель заключалась в патриотическом воспитании. К 1940 году в ней состояло почти 40 тысяч человек. В 1939 году ССЛ спонсировал 125 хоров, 400 театральных трупп, 4 театра, 105 оркестров, 350 библиотек и 115 клубов. В 1930-х годах более половины литовских учителей были членами ССЛ. Также национальное строительство являлось ключевой задачей огромной сети социальных и культурных клубов и обществ, созданных «айзсаргами». В клубах «айзсаргов» числилось две трети зарегистрированных спортсменов; под эгидой этой организации функционировало 159 оркестров (объединявших 2 тысячи человек) и 229 хоров (7800 человек). Отдел пропаганды «айзсаргов» в 1935–1939 годах организовал более 10 тысяч лекций. Эстонский «Кайтселийт» не уделял такого же внимания социальной и культурной сферам, зато был более активен в том, что касалось патриотического воспитания и спорта.

К 1940 году в рядах «Кайтселийта» состояло более 100 тысяч человек (включая женщин и молодежь), в то время как в «айзсаргах» насчитывалось 68 тысяч, а в «шаулисах» — 62 тысячи членов. По отношению к численности населения это составляло почти 9 процентов всех жителей Эстонии и приблизительно по 3 процента населения Латвии и Литвы. По-видимому, тем самым подтверждается мнение Руутсоо о том, что «Кайтселийт» по сравнению с двумя другими движениями имел наиболее ярко выраженный «народный характер» и отличался наиболее высокой социальной репрезентативностью.

Социальный состав этих движений при всех различиях весьма точно отражал аграрный характер межвоенных прибалтийских обществ. В первую очередь эти движения поддерживались фермерами: их доля в «шаулисах» составляла в 1940 году не менее 80 процентов. В 1928 году 95 процентов участников «айзсаргов» являлись крестьянами, 25 процентов из которых были безземельными. Лишь в «Кайтселийте» доля хозяев ферм была менее значительной — всего 34 процента, при том что на долю рабочих приходилось 12 процентов, а на долю государственных служащих — 9 процентов. Доля интеллигенции среди «шаулисов» достигала в 1940 году лишь скромных 6 процентов. Если «Кайтселийт» был весьма популярен среди всех основных социальных слоев эстонского населения, то «айзсарги» из всех этих движений имели наименьшую поддержку со стороны рабочего класса. Главным образом это объяснялось тем фактом, что из всех Прибалтийских государств в Латвии было наиболее заметно противостояние между левыми и правыми силами.

Все три движения лишь частично зависели от финансовой поддержки со стороны государства, хотя степень этой зависимости была разной. Все три жили за счет членских взносов и поступлений из таких источников, как лотереи, благотворительные вечера, клубы, концерты и спонсорская помощь. Кроме того, им принадлежала сеть «народных домов», библиотек и благотворительных заведений. Так, в 1939 году у «айзсаргов» имелось 89 «народных домов» в деревне, а у «шаулисов» — 72. Наибольшей финансовой независимостью, по-видимому, отличался «Кайтселийт», обеспечивавший более половины своего бюджета благодаря членским взносам, лотереям и благотворительным сборам. В 1927 году на долю негосударственных источников приходилась треть бюджета «айзсаргов» — и, вероятно, примерно так же обстояло дело на протяжении всего межвоенного периода. Положение «шаулисов» было менее стабильным: в 1930 году они получили от государства огромную сумму в 650 тысяч литов, но в 1935 году помощь сократилась всего до 350 тысяч литов. Тем не менее в 1940 году более двух третей бюджета «шаулисов» составляли членские взносы, доходы от публичных мероприятий и поступления от эмигрантов.