Читать «Старопланинские легенды» онлайн - страница 25

— Дура ты, дура! — кричали женщины. — Думаешь, вернется этот пьяница? Что ж, жди-жди: вернется, когда рак свистнет.

— Вернется. Как же он может не вернуться? — отвечала терпеливо Божура.

Но иногда эти толки, эти насмешки, которыми все ее преследовали, выводили ее из себя.

— Дурной человек? — говорила она себе с горящими, как у волчицы, глазами. — Пьяница? А я такого и хочу! Пускай пьет. Пускай безобразничает. Мне такой и нравится! И бьет меня пускай, ногами пускай топчет. О, Василчо, Василчо…

Иногда она вспоминала о Ганаиле и, проходя мимо их дома, заглядывала в открытые ворота. Там темнели, словно большие шары, самшиты, лоза покрывала тенью полдвора. А посреди него белел фонтан — новый фонтан, сооруженный Хаджи Вылко. Как-то раз она застала там отца Миндо, который, поправляя обеими руками очки на носу, читал по складам надпись на фонтане: «Сей фонтан Хаджи Вылко, сына Пенова…»

Выпив воды из медной кружки, он вытер губы и, глядя на Божуру не особенно добрым взглядом, сказал:

— Испей и ты, Божура, испей, дочка! Испей и скажи: царство небесное Хаджи Вылко!

Беда не приходит в дом одна. Трех месяцев не прошло со смерти Хаджи Вылко — помер Ганаилин муж Радул. Осталась Ганаила вдовой, бродит как тень по двору, еще белее в черном платке.

Божура не жалела ее. Слишком велика была ее собственная мука — не осталось в сердце места для чужих горестей. Она больше прислушивалась к тому, что говорят на селе. А ходили слухи, терзавшие ее, сбивавшие с толку, шатавшие то в ту, то в другую сторону, как в бурю ветер шатает плодовые деревья. Как-то раз она услышала, что Василчо едет; но в тот же день пошла речь, что Василчо едет-то едет, да для того, чтобы жениться на Ганаиле. И она, уже наслушавшаяся столько всяких толков, на этот раз в глубине души почувствовала, что это может быть.

Ей захотелось пойти к Ганаиле, броситься на нее, расцарапать ей лицо, вцепиться ей в волосы, прикончить ее. Но тотчас вслед за этим она впала в отчаяние, силы оставили ее. И без крика, не вырывая себе волос, она как стояла, подперев голову рукой, так заплакала, и слезы покатились по ее исхудалому лицу. «Чем виновата Ганаила?» — думала она. Ганаила — барышня, Ганаила — богатая, а она — цыганка. Пускай Василчо женится на Ганаиле: они друг другу ровня. А она будет ходить к ним, гладить ее белую руку, ее русые волосы. Ляжет на плиты и будет целовать ей ноги. Только пустила бы к себе в дом, не закрывала перед ней дверь.

Божура не спала всю ночь. Ей все казалось, что по мостовой скачет лошадь, цокают подковы. Утром она вышла с ребенком за спиной и, двигаясь как тень, побрела сама не зная куда. Вдруг громкий плач, женский плач огласил село. Божура вздрогнула. Плач раздавался из дома Василчо: плакала его мать. У Божуры потемнело в глазах, подкосились ноги. Она еле добрела до дому. Села там у забора. По улице шел народ, о чем-то разговаривая; она ничего не понимала. Позже, как сквозь сон, услыхала низкий голос отца Миндо.