Читать «Старопланинские легенды» онлайн - страница 22

Однажды вечером Божура с матерью возвращались из лесу. На другом конце села, за домами, на дороге, выходившей из-за холма и пересекавшей зеленую поляну возле рощи, показались два всадника. Над ними появилось белое облачко дыма, послышались выстрелы. Всадники словно скользили к селу; еще два белых облачка появились над ними, и обрывы возле Старчи отразили звук других выстрелов. По старинному обычаю путники предупреждали о себе выстрелами.

Так подумали мать с дочерью и забыли об этом, утомленные дорогой и грузом тяжелой глины на спине. В село вошли, когда уже стемнело, и первое, что бросилось им в глаза, это то, что из всех ворот вышли женщины. Калуда шла впереди, не обращая внимания на женщин, и посматривала направо и налево, стараясь углядеть, нету ли где чего такого, что можно было бы сунуть себе под передник. На некотором расстоянии за ней шла Божура, нисколько не сгибаясь под своей ношей, прямая и гибкая, как столбушка вихря. Было уже темно, но время от времени глаза ее поблескивали. За ней бежали гурьбой ребятишки, крича:

— Божура! Божура! Что больно хмура!

— Да ну вас, — без всякого сердца, весело кричала она. — Какая же я хмурая?..

И, предоставляя детям кричать сколько душе угодно, останавливалась в темноте и прислушивалась к разговорам женщин. В одном месте она услыхала, что все время упоминают Василчо. В другом — опять речь шла о Василчо: перечисляли его родственников, его богатства. В третьем — рядом с Василчо называли Ганаилу. Божура навострила уши.

— Не бывать этому, нет! — сказала одна, в которой Божура узнала Жечевицу, всегда носившую большой цветок герани на шали и знавшую все на свете. — Не бывать, попомните мое слово. Уж кто-кто, а Хаджи Вылко не выдаст своей дочери за пьяницу за этого — за Василчо!

Божуру стало разбирать любопытство. Переходя от одной группы женщин к другой, невидимая в темноте под стрехами, она вдруг оказалась возле Бончева постоялого двора. Яркий желтый свет падал из окон и двери, разрезая темноту надвое. Там были два всадника, то терявшиеся во мраке, то появлявшиеся на свету. Божура прижалась к каменной ограде. Который Василчо? Конечно, не этот пожилой, которого она сейчас видит. Но вот во мраке загарцевал конь, застучали подковы по мостовой, и в светлое пространство вступил другой всадник. Злой черный конь его с распущенной густой гривой блестел от пота; а сам — молодой, стройный, с русым чубом, выбившимся из-под сдвинутой набекрень шапки; полы короткого кафтана развевались сзади. Вот он, Василчо! Подняв стакан, он выпил и остаток вылил на гриву коня. Божура услыхала, как стучит ее прижатое к каменной ограде сердце. Кони опять загарцевали — то в темноте, то на свету, потом повернули и пустились вверх по улице. Из-под копыт их посыпались искры.