Читать «Первый дубль» онлайн - страница 5

Я откинулся на спинку дивана, и цикады-невидимки тут же прицепились к вискам. Свет мигнул, и мы оказались в гостиной нашего дома. Теперь уже бывшего нашего дома. Зачем мне пустой дом без Кати?..

* * *

Катя отталкивает стол, на котором расставлены шахматы, и фигурки разлетаются по паркету.

— Ну что же ты, любимая. — Я начинаю собирать их, одну за другой возвращая на доску. — Ведь ты выиграла эту партию.

— Я безнадежно проиграла, — ее голос, звеневший раньше колокольчиком, тусклым эхом разносится по комнате.

— Глупости.

Мне никак не удается достать белую пешку, она закатилась под тахту, и я лег на пол, чтобы дотянуться. Указательным пальцем я скольжу по боку фигурки, но она прокручивается, не желая возвращаться.

— Знаешь, давай поужинаем, а после сыграем еще, — предлагаю я.

Катя молчит.

— Ну же, любимая, не сердись, я сейчас вернусь к тебе.

Пешка наконец-то захвачена.

— Слышишь, малышка снова плачет.

Жена идет по комнате, я слышу, как ее босые ноги ступают по полу. Она ходит в белой рубахе и босиком с тех пор, как заболела, и не слушает врачей.

— Слышишь? Плачет же. Мне надо идти.

— Это ветер в трубах, — поспешно отвечаю я, но она будто не слышит.

— Ей плохо без меня, — шепчет Катя, постукивая пальцами по стеклу: бам, бам.

— Разве у нас плохо? — Я, отдуваясь, сажусь на пол и гляжу на жену. Катя стоит возле панорамного зеркального окна, которое выходит в сад. Она обхватила себя руками, и шаль, укрывающая плечи, висит сломанными крыльями. — Катя, — зову я, — пойдем вниз или, хочешь, подадут сюда?

— Хочу, — соглашается жена, и я с облегчением вздыхаю, затем встаю с пола и, сжимая пешку в руке, иду к видеофону, стоящему на камине.

Позади раздаётся звук, похожий на хруст льда. Оборачиваюсь и вижу, словно в замедленной съёмке, как Катя упирается в стекло. По зеркальной поверхности разбегаются трещины, и она делает шаг вперед.

— Нет! — Я бросаюсь к ней, но не успеваю. Шаль распахивается навстречу ветру, и обретшая свободу женщина летит.

Из дома выбегают слуги, а я стою у разбитого окна и смотрю на нее, хрупкую, будто уснувшую среди лилий и роз. В оцепенении опускаюсь на колени среди стекла и вздрагиваю: из каждого осколка зеркала смотрит девочка, ее губы окрашены алым…

* * *

Мертвое море не шелохнется.

Бирюза набила оскомину, и я закрыл глаза.

— Ну что же, тут все ясно. Как вы себя чувствуете? Готовы еще поговорить или на сегодня достаточно?

На веках изнутри отпечатались тигровые лилии и мертвая белая птица. Лучше бирюза. Я устало посмотрел на доктора.

— Что вы еще хотите узнать?

— Всего один вопрос, — пообещал мозгоправ. — Вы скучаете по дочери?

Я удивлено уставился на него, будто не понял слов.

— По кому? — зачем-то переспросил я, хотя и так расслышал.

— По дочери, — повторил Додсон, постукивая по дужке очков: бам, бам.

— Вы ничего не путаете док? — Я развел руками. — У меня нет дочери.

— Верно, — согласился Додсон, — нет. — и сделал пометку в блокноте. — А, скажите, почему заболела ваша жена?