Читать «Благие намерения. Мой убийца (сборник)» онлайн - страница 18

Решения по поводу собственных действий всегда давались доктору Гардинеру мучительно, хотя ему каждый день приходилось принимать множество решений за других. Частенько его тянуло посоветоваться с кем-то, прежде чем определиться с лечением и выписать простейшее лекарство; а если приходилось рекомендовать нечто серьезное, например операцию, которую уже не отменишь, доктор просто терял голову. Возможно, зря он выбрал профессию врача; наверняка нерешительность мешала ему стать настоящим светилом.

Доктор все еще раздумывал, когда вновь оказался рядом со станцией Ларкингфилд. У поворота стоял Бенсон и сигналил, чтобы Гардинер не сворачивал с шоссе.

– Вылезай, Джим, быстро. Доктор, вас срочно ждут в Хинстеде; звонили из приемной, сказали: «Роды начались».

Не успел Гардинер опомниться, как уже мчался по дороге, а Бенсон и носильщик исчезли из виду. Ну и хорошо; судьба сама все решила. У него есть табакерка и конверт с порошком. Более того, коронер живет совсем недалеко от Хинстеда.

– Прошу прощения, мистер Блэйтон, надеюсь, я не помешал! – Судья Смит пришел в себя после чихания. – Так, вы говорили?..

– Ничего страшного, милорд. Я говорил о тщательности и опыте доктора Гардинера. Он сам в дальнейшем даст показания, – Блэйтон снова начал набирать обороты – и поведал, что с самого начала доктор сомневался, в самом ли деле смерть Генри Каргейта вызвана остановкой сердца, как могло показаться менее проницательному уму. Его сомнения возникли еще в вагоне; их вызвал запах, который доктор сразу отличил от запахов цветов, оказавшихся поблизости от окна вагона, где находился несчастный покойный. Доктор Гардинер узнал запах и предположил, что это – как и подтвердилось позже – цианистый калий, смертельный яд как для человека, так и для ос. Мозг доктора Гардинера заработал со всей быстротой и решительностью, присущим этому человеку. И доктор немедленно начал действовать, умело и продуманно.

На скамье присяжных Джон Эллис, уперев подбородок в левый кулак, пощипывал шею характерным жестом – так он выражал легкое неодобрение. Про себя он пробормотал строчку из стиха: «А Плотник только и сказал: «Погуще масло мажь!» Однако, взглянув на остальных присяжных, Эллис заподозрил, что для них масла намазано в самый раз. Из всех присяжных он единственный не был прирожденным восточным англичанином и считал этот район всего лишь спальным. Остальные с удовольствием слушали, как восхваляют их земляка, тем более что расследование поручили вести «этому лондонцу», а не местной полиции, – все были склонны считать такое решение ошибкой.

Реакция присяжных не ускользнула от взора обвинителя (ведь только Эллис умел держать свои суждения при себе), и он радостно продолжал:

– Вот что сделал доктор Гардинер: он сохранил табакерку и собрал с пола некоторое количество порошка, чтобы впоследствии провести анализ порошка и остатков табака в табакерке. Более того, доктор проделал все так, чтобы никто – ни должностные лица станции, ни мисс Нокс Форстер – не знал о его действиях, так что все – и на станции, и в усадьбе Скотни-Энд – пребывали в уверенности, что после уборки в вагоне следы преступления исчезнут. Обратите внимание: доктор Гардинер посоветовал начальнику станции тщательно помыть вагон, причем сделал это публично, поскольку знал, что все ценное уже изъято из вагона – и никто об этом не подозревает.