Читать «Красивые мамы дочек не любят» онлайн - страница 73

А ведь Майя права – она действительно из мамы веревки вьет… И не только веревки. Еще и нападает на нее все время. Во лжи обвиняет. В ханжестве. В эгоизме. Получается – и не мать у нее вовсе, а ехидна. А самое противное – ей ведь нравится на нее нападать… Мать боится, а ей – нравится! Именно ее страх и нравится! Как Майя его назвала – детский, первородный. Получается, что она маму подавляет? Прямо замкнутый круг какой-то. Мама подавляет отца с Мишкой, она подавляет маму… И все они бегут, бегут в разные стороны, как будто от чего-то спасаются: она – к Майе, отец – к этой белобрысой страшилке, Мишка – к Димке. Вот и Машка каким-то образом исчезла, тоже убежала куда-то… Что ж с ними такое происходит?

Задумавшись, она не заметила, как дошла до самого дома. Села на скамейку у входа в подъезд, вытянула длинные ноги. Устала. И снова мысли такие грустные в голове…

«Вот сейчас посижу немного, пойду домой. Там, в пустой неприбранной квартире, на прокуренной насквозь кухне сидит моя мама, заплаканная, растерянная, напуганная уходом мужа, потерявшая ребенка, не знающая, как ей жить дальше. И правда – не мама, а малое дитя…»

Она тихо открыла дверь своим ключом, сразу прошла в кухню и заглянула в дверь. Мама сидела за столом, сцепив перед собой руки с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Не мигая смотрела в угол, где висела маленькая иконка Казанской Божьей Матери. «…И остави нам долги наша, яко же и мы оставляем должникам нашим…» – уловила Сашка своим чутким слухом еле слышный ее шепот. Потом кашлянула. Мама вздрогнула, испуганно уставилась на нее, прижав руки к груди:

– Господи, Сашенька… Как ты меня напугала. Я и не слышала, как ты вошла.

Сашка как была, в сапогах и куртке, села рядом с ней на кухонный диванчик, молча и долго смотрела в тревожные глаза с расширенными зрачками, сильно припухшими красными веками, в отечное от слез лицо. Такое знакомое и незнакомое. Вот видны морщинки вокруг глаз, резко обозначившиеся и на лбу, и на переносице, а вот несколько ярких седых волос в черной кудрявой пряди, прилипшей к мокрой щеке…

– Мам, давай покурим…

Она и сама удивилась, как прозвучал сейчас ее голос, обращенный к матери. Будто и впрямь позвал куда. Сквозь злые ночи. Мать медленно подняла на нее глаза, моргнула. Потом сглотнула в волнении, обхватила рукой себя за горло. Была у нее такая привычка – когда сильно волновалась, всегда почему-то рука к горлу тянулась. Потом, будто спохватившись, медленно выудила из лежащей на столе пачки сигарету, сунула ее в рот, неуверенно протянула дочери открытую пачку.