Читать «Невыразимый эфир» онлайн - страница 5

Сквозь запотевшее приоткрытое окно он наблюдал за кошкой, которая забавлялась жестокой игрой со своей насмерть перепуганной добычей — небольшой крысой. Кошка загнала ее в углубление в кирпичной стене, и теперь несчастный грызун тщетно пытался сбежать оттуда. Но резкие взмахи лапы с острыми когтями и оскаленная пасть почти на уровне влажного асфальта заставляли крысу отступать все глубже, пока она не оказалась в щели от выпавшего кирпича. Не имея больше возможности двигаться и предчувствуя неизбежный финал, прижатая к холодному грубому камню, в конце концов пленница смирилась со своей участью, и кошачьи клыки вонзились в ее хребет. Крыса конвульсивно задергала лапками и испустила последний жалобный писк. Больше ее не мучили ни страх, ни боль — ничего. Паромщик отвел взгляд — не от отвращения, а скорее от понимания жизненности разыгравшейся сцены. Он знал, что законы, которые движут миром от начала времен, жестоки, и надо просто принять это. Что он и сделал: подчинился этому суровому уставу, ставшему для него привычным, — как иной подчиняется распорядку дня. Мир — это спектакль, самодеятельный театр с плохими актерами. После того, как ты отыграешь последний акт, занавес не замедлит опуститься за тобой.

Паромщик не боялся ночи, ни тем более дня. Чего он действительно страшился — это не суметь вернуться обратно в город. Перейти за ограду — запретную черту — и углубиться в зону (шаг уже достаточно смелый сам по себе), все это не было для него сколько-нибудь сложным. Последние восемь лет он выполнял самые разнообразные поручения в одной конторе, занимающейся общественными работами, и теперь ему были известны малейшие изгибы городских сточных труб. Те, кто утверждал, что город герметичен, как скафандр, глубоко ошибались. Пусть этот город иногда так и называли — «скафандр»; на самом же деле он скорее походил на дырявую сеть.

На память о тех временах у него остался желтый плащ, что сушился сейчас над старым чугунным радиатором. Безработица сильно ударила по экономике города, и паромщик не избежал общей участи. Вот уже шестой месяц он сидел без дела. Вынужденный карантин не пошел ему на пользу. Но главное, что он ничего не забыл; он помнил каждый закоулок в этом сивиллином лабиринте и никогда не заплутал бы в нем.