Читать «Пыльца в крови» онлайн - страница 32

Чего хочет Алекс?

– Свидетельство капитана второго ранга Тимоти Граува, – Никита обвел всех глазами и деловито добавил. – Я сейчас выведу информацию.

На уже активированном экране он выбрал значок прокуратуры, отбросил к краям поля разные ведомственные отчеты и потянул вверх свой, укрупняя, разворачивая над пространством стола данные и вложенные изображения.

Дурак ты, Граув. Ты захотел это сделать так, именно так все это и узнают.

Звук он все же убрал и выделил фрагмент записи сразу после того, как капитан прошел за силовое заграждение камеры.

У себя в кабинете Никита просматривал этот кусок много раз, не веря в то, как внезапно и до неузнаваемости изменился в тот момент Граув. Как опустились плечи, шея жалко и тонко потянулась вбок и вперед, а губы искривились и мелко задрожали.

Но самое главное – глаза. Они стали огромными и еще более темными. Казалось, капитан Тимоти не видел ими ничего вокруг. Но откуда-то из их влажной слепой глубины проступила пронзительная отчаянная мольба и вина, горькая и совершенно безысходная. Откуда это в Грауве? Как он мог носить все это в себе на Дальних Пределах?

Именно в момент первого взгляда этих двоих друг на друга становилось страшно от мысли, что каждого человека можно вывернуть нутряной болью наружу, чтобы обжигало еще острее, навылет, и не оставалось ни единого тайного уголка, где можно забиться, отсидеться и спастись. Орфорт был адской выгребной ямой и, чтобы просто представить это место, требовалась увесистая бутылка чего-нибудь многоградусного.

Теперь эти двое стояли здесь, на черном полированного блеска столе, только прямо под их ногами плелись трава и корни.

Можно ли это назвать поцелуем?

Тело Граува, вдруг показавшееся тонким и хрупким, изгибалось и льнуло к требовательно склонившемуся к нему изоморфу. Подгибающееся колено упиралось в подставленную ногу. Бедра ложились на бедра. Под хозяйским обхватом человеческой с виду руки поднималась от тяжелого дыхания грудь Тима. На запрокинутое вверх, совершенно белое лицо падали неровные, длинные пряди Ирта, скрывая подставленный изоморфу рот.

«Поцелуя» не было видно, да и не нужно. Впечатление складывалось очень определенное от одного вида сбоку: на краю ничего не видящего глаза копилась влага и текла струйкой вниз, к обнажившейся ушной раковине.

Никита не мог это назвать поцелуем. И не только потому, что как-то не привык видеть целующихся мужчин. Дело было в другом.

Граув притащился к следователю затянутый в белый армейский мундир, как и у всех здесь за столом. Прорези лампасов и прошивка на обшлагах у него были красными, почти багровыми, как это принято в интендантских частях. На голограмме было видно, как парня трясет от боли, и как багровый цвет проступает бесформенными пятнами сквозь сияющую белизну одежды. Словно это была не кровь, а какая-то зараза от прикосновения к изоморфу, к его губам и рукам. К багровой, как пятна и лампасы, шелковистой рубахе. Но Граув все равно цеплялся за мучителя дрожащими пальцами. Его пожирали, а он цеплялся. Скользил белым обшлагом вверх по предплечью инопланетной твари.