Читать «Палачи и жертвы (сборник)» онлайн - страница 150

Сейчас некоторые из подсудимых пытаются объяснить свои преступления не политическими соображениями, а стремлением сделать карьеру или исполнением преступного приказа.

Эти объяснения подсудимых являются совершенно несостоятельными для юридической квалификации их деяний как преступлений государственных. В самом деле, разве имеет значение, что шпион, похищающий государственные секреты и передающий их иностранной разведке, действует не из политических соображений, а из корыстолюбия. И разве имеет значение, что диверсант, совершающий взрыв или поджог, делает это за плату от иностранной разведки. В обоих случаях мы будем квалифицировать действия таких преступников как шпионаж и диверсию…

Совершая подобные преступления, подсудимые не могли не понимать, что эти злодеяния могут быть совершены только изменником Родины, так как они на руку лишь реакционным империалистическим силам и представляют исключительную опасность для Советского государства…

Таким образом, я считаю, что квалификация преступных деяний подсудимых по статьям 58–1 «б», 58–8 и 58–11 Уголовного кодекса является правильной и поддерживаю по этим статьям обвинение против всех подсудимых.

Очень трудно выделить кого–нибудь из подсудимых в смысле большей или меньшей виновности каждого из них. Несколько особняком в этой группе преступников стоит лишь подсудимый НАДАРАЯ, выполнявший для Берия функции, с одной стороны, палача, завершавшего расправы с невиновными людьми и помогавшего скрывать истинные причины смерти арестованных, забитых во время так называемого «следствия», и, с другой стороны, сводника, поставлявшего Берия многочисленных женщин. Однако НАДАРАЯ не принимал непосредственного участия ни в фальсификации дел, ни в вынесении решений троек о расстрелах. Поэтому… я считаю возможным применить к нему меру наказания в виде длительного лишения свободы.

Для того, чтобы приговор по этому делу был справедливым приговором, он должен быть суровым и сокрушающим.

Требуя справедливого возмездия для РУХАДЗЕ, РАПАВА, ЦЕРЕТЕЛИ, ХАЗАНА, САВИЦКОГО, КРИМЯНА и ПАРАМОНОВА, я как государственный обвинитель не могу найти никаких обстоятельств, смягчающих вину любого из них.

Нет места этим выродкам на нашей советской земле!

И, поддерживая от имени государства обвинение против этих преступников, я прошу Вас о вынесении всем им, всем до одного, высшей меры уголовного наказания — РАССТРЕЛА».

Что же защита противопоставила обвинению?

Не в упрек адвокатам будет сказано, что занятая ими позиция находилась где–то между пассивной обороной и капитулянтством. Это не было случайным — теоретически наделенные равными процессуальными правами с государственным обвинителем, на практике они вынужденно довольствовались ролью если не статистов, то резонеров, ибо каждое слово правды могло обернуться неисчислимыми бедами. Тем не менее в речах всех без исключения защитников отчетливо прозвучало, что ни в материалах уголовного дела, ни в выступлении Руденко не содержится доказательств измены Родине: в преступных действиях их подзащитных нет квалифицирующих признаков статьи 58–1 «б» УК РСФСР.