Читать «Сказание о старине и пароходе с красным флагом» онлайн - страница 14

Только потом, когда все поели, выспались, от усталости и волнений отдохнули, отец начал расспрашивать Ваню и Егоршу. Людей-то набилось в поварню Демьяна полным-полно! Все обрадованно гудели, кто прослезился от счастья, кто себя крестом осенял:

— Слава богу, нашелся младенчик!

Ваня-то как умел, так и рассказывал отцу:

— Тять, а я чпаль на налте… Потом бабика кодиля…

— Какая бабика?! — испуганно переспросил отец.

— Беляя, беляя… Гляски у нее — во! Зиление, как чветочки. Она мине клепь дала. Я ель! Кучний клепь, во — такой!

— А потом чево ты делал? — продолжал спрашивать его отец.

Замолчал Ваня и, сидя на коленях отца, что-то соображал, губенками шевелил. Снова заговорил, залопотал, не поймешь что и к чему. Младенец же!

— Тять, а бабика мене за лучку веля… А там буль дедучка, — звенел колокольчиком голосок Вани.

— Какой дедушка? — опять переспросил отец.

Дядюшка, сидевший у самой двери на лавке, при этом охнул и за бороденку свою схватился. Однако взоры присутствующих были прикованы к Ване — все боялись словечка упустить из его лепета. Тут Ваня и совсем что-то непонятное понес:

— Кника! Кальтинка! Петук! Волобей! — При этих незнакомых словах Демьян даже с лица изменился: откуда же несмышленыш их взял?

Дальнейшие расспросы ничего толкового не дали. Голосок же младенчика забавно и трогательно не умолкал:

— Я чпаль!.. Потом Утинга мене — так! — и, высунув язык, Ваня показал, как Утынга его лизнул, изобразил, как пес залаял… Люди все растроганно и весело расхохотались при этих потешных выходках Вани. Несмышленыш тоже восторженно смеялся. Потом похвастался: — Гольча (Егорша) мене на чпинке каталь! Мы в коники-оленики игляли!

Егорша был, как обычно, немногословен. Застенчиво улыбаясь, он скуповато изложил все, как умел, о своих поисках. В первый день он искал Ваню вдоль берега моря и по лайде. Потом осмотрел все морские наносы, все бугорки и ямы. После полудня вместе с псом Утынгой свернул на Горбейскую дорогу, оттуда по тропе направился к деревне, около нее обошел заброшенные Афонькины покосы. Доходил до Нюхи, что у реки. Повернув обратно, там на сендухе, разведя костер, заночевал. На следующий день поискал братишку в лесу, у болот… На рассвете четвертого дня поднялся Егорша на холм Горбыкан и, сев на какой-то бугорок, нечаянно заснул. А проснулся от того, что услышал собачий лай. То лаял Утынга со стороны второго небольшого холма. Побежал туда Егорша, поднялся на самый гребень холма и с другой его стороны увидел свою собаку и рядом с нею братика. Вот так и нашел он общего любимца Ваню.

О загадочном происшествии в семье уважаемого всеми Демьяна долго не могли забыть в деревне. Было много разных толков и всяких домыслов. Слухи об этой загадке пробежали по всему побережью. Женщины все были напуганы. Твердили, что это дело рук «чуденьки».

— Чуденьки — они што? Кого напугают, кому просто покажутся, иному помаячут, а другого-то водят, водят да совсем и уманят куда-то!

Старушки по-своему толковали: по их мнению, Демьянова-то несмышленыша, «видать по всему, водила неотпетая, бродящая из-за того, душенька россейской бабы». Баба та приехала пять лет тому назад из Охотска-города, и «попритчилось ей чево-то» пойти в ненастье в лес, каким-то несчастьем добраться до Сыптыгира-озера и утонуть в нем. Проезжавший в Гижигу казак, родич Урядничихи, нашел ее и, видать, крещеную душу, нехристь ленивый, кое-как и схоронил. Вот и не находит покоя душа ее, бедняжки!