Читать «Девушка с синей луны» онлайн - страница 7

…Монах лежал на своем необъятном диване… Можно сказать про диван, что он «необъятный»? В смысле, нельзя обнять. А кто будет обнимать? Неясно. Скажем иначе. Лежал он на гигантском диване с задранной кверху ногой. Нога была задрана кверху по причине подложенной подушки и напоминала жерло пушки; смотрела на кухонную дверь. Ему нравилось лежать и рассматривать потолок, и при этом думать про разные интересные вещи. Обычно, но не сейчас, когда лежание было насильственным. И мысли какие-то депрессивные лезли в голову. Про смысл жизни, планы на будущее, которых нет, а время идет, пора определиться, дерево хотя бы посадить. Где? У него нет и кусочка земли. Он представил, что у него есть дача, где растут редиска и клубника. Можно еще зеленый лук и салат. Нарезать, залить сметанкой, добавить сваренное вкрутую яйцо или парочку, посолить хорошенько и… Монах сглатывает слюну, с отвращением переводит взгляд на миску с недоеденной овсяной кашей на журнальном столике и кружку молока. Тоскливо рассматривает ногу в гипсовой упаковке. Потом закрывает глаза и пытается вздремнуть. Но сон не идет. И опять всякие дурацкие мысли.

Интернет надоел, ящик надоел, местная пресса… тьфу! сплетни и реклама, книга не читается, не растет кокос. Кроссворды… опять тьфу! Идиотские вопросы, идиотские ответы. Например, концерт для зрителей. Одиннадцать букв. Ну-ка! Да будь вы хоть семи пядей… Цветомузыка! Концерт для зрителей это цветомузыка. Ну не япона мама, как говорит Жорик. А золотое перо Лео Глюк, он же Леша Добродеев, тоже отличилось, сообщив про кассовый аппарат позапрошлого века, найденный на Марсе. Скучно, господа. Даже про зачавшую от марсианина барышню было креативнее. Кризис жанра.

Два месяца! Сколько, сколько? В больнице сказали два! Столько не живут. Монах закрывает глаза в знак протеста против невыносимо черной полосы бытия и складывает на груди руки. Представляет себя с горящей свечкой в холодных пальцах, где-то поет ангельский хор и курится удушливая смола. Кто-то из присутствующих живых покашливает, кто-то чихает или чешется, кто-то выстукивает эсэмэску. Прощальная панихида. Тьфу!

Все, докатились, что называется. Ладно, сказал он себе, хорош ныть. Повторяй: я хладнокровен как удав. Точка. Десять раз! Ну! Как большой и длинный удав! И толстый.

Монах… Олег Христофорович Монахов – оптимистический реалист по жизни, во всяком случае, таковым являлся до сих пор. Кроме того, личность несколько необычная. Чем же это необычная, спросит читатель. Да взять хотя бы внешность! Толст, большеголов, с длинными русыми волосами, скрученными в узел на затылке, рыжей окладистой бородой, с голубыми детскими глазами, полными наивного любопытства, хотя далеко не дурак и айкью у него дай бог всякому. Поигрывает, чувствуя себя актером в театре по имени жизнь, ничего не воспринимает всерьез, благодушен, всем доволен и кушает, что дают. Уверен, что там, за пределами, нас ожидают приятные сюрпризы, так как материя нескончаема. Циник и волхв… где-то. Циник потому что знает человеческую породу и ее всякие мелкие полупристойные умо– и телодвижения, снисходителен, никого не судит, а при случае и сам способен… гм… но только для пользы дела, а также из любопытства. А волхв… тут сложнее. Монах вполне искренне считает себя волхвом. Я, конечно, не господь бог, говорит он с присущей ему скромностью, а лишь всего-навсего маленький незаметный волхв с детективным уклоном и легким даром ясновидения. Как-то так. Зачатки ясновидения, внезапные озарения и догадки, интуиция, вещие сны… да, да! Вообще, если любой… повторяем: любой! индивид отвлечется от мобильника, Интернета, сплетен и семейных разборок, а сядет и задумается и пропустит через умственное сито события сегодня, вчера и всей жизни в целом, да проанализирует ляпы и промахи, да истолкует должным образом, то обнаружит, что всю дорогу одни и те же грабли, что судьба рисовала знаки, подавала сигналы и вопила «SOS», а он не внимал и лез напролом. В итоге… сами понимаете. Тут главное прислушаться. Желательно в тишине.