Читать «"Шаг влево, шаг вправо..." (Неюбилейные заметки о советской немецкой литературе)» онлайн - страница 10

Осталась позади война, минула и спецкомендатура. Советская немецкая литература по-прежнему не подавала признаков жизни. Да и как ей, после таких потерь, было подавать их? А потери были катастрофические. Только один из советских немецких писателей погиб непосредственно на войне — Христиан Эльберг, павший в рядах народного ополчения в 1942 году под Москвой. Остальных, лишенных права сражаться с врагом, ждала иная участь.

Не вернулись из трудармии и не дожили до отмены унизительного спецнадзора Франц Бах (похоронен на одной из сопок в Горной Шории в мае 1942 года), Герхард Завацкий (умер в 1944 году в Соликамске); в 1944 же году не стало Ганса Гансмана (Иоганнеса Келлермана) и Фридеберта Фондиса; в 1951 году — Германа Бахмана; в 1953 закатилась некогда яркая звезда Августа Лонзингера — сеятеля доброго, разумного, вечного, вынужденного замолчать еще в тридцатые годы; в 1954 году умер в Магадане Давид Шелленберг. Еще долгие годы после войны были в тюрьмах, лагерях и ссылках Рейнгардт Кёльн, Эрнст Кончак, Нора Пфеффер. (Собственно, в ссылке был весь советский немецкий народ). В Сибири ученый-лингвист с мировым именем, специалист по немецким диалектам, Андреас Дульзон переключился на изучение языка кетов — маленькой сибирской народности, получив позже за свое исследование Государственную премию. В 1955 не стало другого писателя и ученого с мировым именем, Франца Шиллера.

Мало кто остался в живых из целого эшелона с интеллигенцией республики немцев Поволжья, более 500 человек, привезенной в начале войны в Восточную Сибирь и направленной там на лесоповал в тайгу (Франц Бах, бывший именно в этом эшелоне, выдержал всего несколько месяцев). И куда-то исчезло перед окончанием войны из трудармейских лагерей партийное и советское руководство автономной республики.

И если отметить также, что тысячи и тысячи советских немцев умерли еще во время выселения, по дороге в Сибирь и Казахстан; сотни тысяч погибли от голода и непосильной работы в результате сталинского геноцида в трудармии; десятки тысяч малолетних детей и стариков, оставшихся на произвол судьбы, без средств к существованию, без теплой одежды, без знания языка окружающего населения после мобилизации в трудармию всех мужчин и женщин трудоспособного возраста (женщины от 16 лет, мужчины — от 15) погибли в первые же зимы (см. воспоминания о том времени Фридриха Сиптица "А в сердце была Москва" и профессора Давида Пеннера "Прокопьевск, трудармия") и если не забывать, что несколько сот тысяч немцев Украины попало под оккупацию, при отступлении гитлеровцев было вывезено в Германию и многие из них оказались после войны в западных зонах оккупации, откуда часть уехала затем в Северную и Южную Америку и Австралию; и если помнить, что все советские немцы в СССР после войны оказались так разбросаны от Магадана до Урала, что по сей день разыскивают друг друга — то можно, наверное, достаточно полно представить себе и состояние народа, и его моральный дух, и его проблемы, и — положение его литературы.