Читать «Страстная амазонка» онлайн - страница 215
Жорж Мак
— Значит, когда вы звонили, вы уже знали, что она решила поджечь дом?
— Разумеется.
— И все же надеялись спасти ее?
— Думал, запугивает… Она — страстная, дикая, безумная… Но вот видите, таки сдержала слово. И поднялась с огнем на небеса.
— Безумная преступница, — сказал я, испытывая одновременно и горечь, и досаду, и даже легкое разочарование. Мое расследование, по сути, сорвалось. Самосожжение — если удастся установить, что оно действительно имело место, — никак не облегчало моего положения. Не облегчало и участи самого Леонида Гаверы. Он оставался под самым тяжким подозрением.
Видно, Гавера понял мои мысли и сказал, что Виктория Сергеевна обещала ему помочь. Через день-два он должен получить ее последнее письмо.
Вскоре из города прибыл наряд милиции. Окружили догорающий дом. Удалили посторонних. Все, что рассказал Гавера, следовало проверить, установить истину. Когда пепелище немного остыло, пожарники вместе с милиционерами перерыли обгоревшие бревна, покореженную домашнюю утварь, остатки мебели и действительно нашли нечто похожее на обуглившийся женский труп. По серебряному браслету на руке Гавера установил, что это останки Виктории Сергеевны. Там же откопали и еще одно обгоревшее тело. Артуро? Я решил, что заниматься этим не мне. Пусть определяет служба безопасности.
Через два дня на имя Гаверы пришло предсмертное письмо Виктории. Но он его не дождался — у него был нервный срыв, и его пришлось поместить в психиатрическую больницу.
Письмо теперь оказалось у меня. Мы прочли его вместе с прокурором. Вот его содержание:
«Дорогой! Скоро меня уже не будет на этом свете. Знаю, мои грехи и преступления такие тяжкие, что ни ты, ни власти мне их не простят. И я решила изложить в этом письме все, как было. Может, это поможет тебе спастись в этом кошмарном мире.
Да, Леонид, я любила тебя. Полагали, что такой красивой молодой женщине, как я, следовало бы выбрать для обожания кандидатуру помоложе. Но моя любовь родилась из чего-то непонятного. И вот сейчас, готовясь умереть, я говорю себе: ты молодчина, Вика!
Ты пережила с ним такое блаженство, ты испытала столько радости, страсти, наслаждения, что тебе могут позавидовать многие женщины!
Итак, я решила бороться за тебя. Сперва все шло хорошо или, как ты любил выражаться по-мальчишески, — нормалёк! Мы встречались все чаще, порой ты жил целыми неделями в моей новой квартире, постепенно наша близость переросла фактически в супружескую связь. Может, мы и дальше продолжали бы вести такой образ жизни, прячась от людей и веря в сказочное будущее. Но две вещи стали терзать нас невыносимо: болезненная ревнивость твоей больной жены и настойчивые призывы дедушки из Венесуэлы, желавшего осчастливить меня своим несметным богатством. Сколько мы настрадались от Лидии Антоновны — не буду вспоминать. Ну, а письма из Каракаса, они и впрямь превратили нашу жизнь в ад. Не скрою, я захотела стать богатой, я захотела вывезти тебя из этой жалкой, нищей страны и отдать тебе всё, что могло принадлежать мне. Тем более, мое богатство после сделанных тобой открытий в нефтегеологии сразу возрастало в несколько раз. Ты знал, что на Западе тебя ждут. Ты мог превратиться в креза наших дней и продолжить свои изыскания в достойных ученого условиях.
Но как разорвать брачные узы с Лидией Антоновной? Как ускорить наш брак, от которого во многом зависели успехи деда в Каракасе, его миллионные прибыли в борьбе с конкурентами?
Жизнь Лидии Антоновны постоянно висела на волоске. Однако, я знала, подобные хвори иногда тянутся годами. И еще неизвестно, как себя поведешь ты. Будучи человеком добрым и совестливым, не скажешь ли ты мне в один прекрасный день: «Хватит!» И вернешься в свою скромную квартиру, к своей измученной болезнью Лидии Антоновне?
Тогда я решила действовать. Мне, родившейся в тропической Венесуэле, дочери древних индейских племен, нетрудно было найти самый лучший и самый удобный (с точки зрения безопасности) яд. Я решила остановиться на банальном, набившем всем оскомину своей экзотичностью кураре. Зная твою совестливую душу, я, разумеется, не открылась тебе в своих намерениях. Мои планы были сугубо личными, и всю ответственность за них я взяла на себя.
Не стану с хронологической точностью описывать то, что я совершила на своем многогрешном и, признаюсь, мерзком пути. Собственно, все получилось как-то само собой. Мне удалось убедить тебя, что моя подруга серьезно больна и только яд кураре в микроскопических дозах может принести ей облегчение. Ты помнишь, как тебе трудно было раздобыть его. Но, страстно любя меня, ты рискнул пойти на всё и выполнил мою просьбу.
Не составило большого труда узнать, в какое время приходит к ней сестра из поликлиники, чтобы сделать укол. Сама судьба давала мне шанс ускорить ход событий. Все вкладывалось в схему, которую я продумала и разработала до мелочей. Мне казалось: провала быть не может. Нужно действовать!
Однажды, приготовив все необходимое и набравшись мужества, я отправилась к ней. Естественно, предварительно позвонив в поликлинику и сказав, что Лидия Антоновна просит в тот вечер не присылать к ней медицинскую сестру. Ее родственница сама сделает ей укол.
Я пришла к вам на квартиру и умертвила Лидию Антоновну. Возможно, так бы всё и закончилось, ибо, как я знала, кураре не оставляет в организме жертвы ни малейших следов. Но меня погубила маленькая неточность: я перепутала квартиру и постучала к твоей соседке.
Так начались ошибки, за которые мне теперь приходится расплачиваться. Узнав, что следователь, начавший дело по возможному убийству Лидии Антоновны, нашел двух свидетелей, видевших меня и готовых идентифицировать во мне преступницу, я сразу сообразила, кто они: соседка Потушняк и встретившаяся мне на пороге невеста твоего племянника — Раиса. Это уже было страшно. Нужно было немедленно заметать следы. И я принялась их заметать. Преступник, отважившийся на первое злодеяние, ничего не боится.
Я начала с Потушняк. Тем же способом, тем же шприцем я умертвила ее. Правда, это стоило мне нервов и сил, так как она, видимо, что-то почуяв, стала выталкивать меня из коридора,
Убегая в полном смятении, я оставила у соседки свою сумку с документами. И нужно же было: ты случайно оказался у себя дома, очевидно, придя на старую квартиру за книгами или за чем-то еще.
Вот тогда, помнишь, я и открылась тебе. Другого выхода не было. Брошенная в коридоре сумка могла погубить меня и, конечно же, тебя тоже. Помню, ты весь одеревенел от ужаса, но мне удалось быстро тебя успокоить и заставить пойти забрать сумку. Ты пошел и сделал роковую ошибку — взялся за ручку двери, и сам понимаешь… Ты ушел, но твой след остался.
Вот, кажется, и все мои непростительные промахи. Всё я делала невпопад, все неумело и грубо. Меня подгонял страх, мучила совесть (хотя, какая там совесть! — скажешь ты), но остановиться я уже не могла. И поэтому бросалась в разные стороны, выискивала, выдумывала, путалась. Ну, хотя бы, как ты помнишь, то письмо, а вернее — телеграмма, которую я отстучала на твоей машинке (о чем я тебе рассказала позже). Какая дикая, какая непростительная ошибка. Я будто умышленно вывела сыщиков на тебя. И они действительно явились в лице следователя Шульги, и наша песенка оказалась спетой.
Правда, у меня еще теплилась надежда, что меня спасет мой венесуэльский дедушка по маме Карлос де Санчес. Его огромные капиталы, его люди могли сделать всё. Ко мне прибыл из Каракаса его молодой компаньон Артуро Арканьялис. От него я получила первую сумму в долларах. Ты, очевидно, не забыл наш ночной поход на банкет к сеньору Флорису и как я странно вела себя там, куда-то убегала, пряталась, нервничала. Ты вроде что-то заподозрил и устроил мне сцену ревности. Несчастный! В своем падении я уже не могла остановиться. К тому же, тут возник еще один важный момент.
Я вдруг испытала дикую плотскую любовь (скажем точнее: страсть!) к Артуро. И почувствовала твое увядание. Раньше никогда сексуальные проблемы не стояли между нами. Я принимала тебя таким, каким ты был. Твоя слабость вызывала у меня умиление, порой даже приносила мне больше радости, чем юношеская необузданность зарившихся на меня парней. Однако Артуро вызвал в моей душе сладкие воспоминания молодости. На исповеди говорят правду. Так вот она: мне почудилось, что Артуро возвратил мне девичьи годы, мою счастливую жизнь в доме деда. Среди свершившегося кошмара (разумеется, по моей вине!) я вдруг почувствовала себя как бы спасенной, а близость с Артуро подсказала мне мысль, что еще не всё потеряно, что моя жизнь будет продолжаться, мы уедем, будем счастливы, оставим свой грех на Украине и вымолим у Всевышнего прощение за него.
Однако сегодня, в день моего ухода из этого мира, передо мной разверзлась бездна горчайшей правды: за крепкими мускулами Артуро были пустота и духовное ничтожество. Моей обманчивой молодости пришлось столкнуться с торгашеским цинизмом и жульнической трусостью. Артуро предал меня. Он отказался помочь мне в бегстве, он решил бросить меня одну перед лицом сурового возмездия. И самое комичное (а может, и горькое!) в минуту предательства он потерял свою мужскую силу и стал для меня ничем. Жалкий кабальеро, готовый ради своих прибылей в дедушкиной компании погубить даже близкую женщину, он фактически сам обрек себя на гибель. И мне не жаль его. Пусть ему воздастся за все! Пусть Всевышний найдет для него то возмездие, которое он заслужил.
Итак, теперь мне ясно: все оборачивается против тебя. Мои старания, которыми я хотела тебя осчастливить, становятся твоей гибелью. Улики нагромождаются одна на другую. Я поняла, что ты растерялся. Еще день-другой, и прокурор выдаст ордер на твой арест. Слава Богу, умный следователь правильно оценил ситуацию. Тебя оставили пока на свободе. Но что нас ждало? Куда нам было деваться, запутавшимся, погрязшим в моих нелепых ошибках?
Так созрело мое решение: уйти из жизни и спасти тебя.
Другого выхода не вижу.
Все беру на себя, за все содеянное буду отвечать перед Богом я. Думаю, меня, очищенную, ты простишь. Хочу только, уходя, поклясться тебе, мой родной, что в том огне, в котором я буду гореть, еще ярче будет пылать мое сердце. Да, любящее сердце убийцы и грешницы!
Прощай, прощай, прощай!..»
