Читать «Тимур. Тамерлан» онлайн - страница 325

Виденья бывали, да. Но не сны, а именно виденья, ничем не отличавшиеся от реальности, происходившей когда-то давно или недавно. Вдруг ни с того ни с сего вставали высокие башни из круглого кирпича, а у каждой кирпичины — глаза, рот, нос, брови, скулы… И он точно знал, что его лица не найти среди множества этих мёртвых лиц, составляющих диковинное строение. Это утешало его, ибо он знал, что покуда там нет его лица, он ещё жив.

Время от времени откуда ни возьмись накатывала волна жизни, и так неохота было вытаскиваться из тумана полубытия, ощущать некое подобие голода, вяло жевать что-то и без удовольствия пить что-то, но куда хуже было претерпевать различные процедуры, коим подвергали его лекари-шарлатаны; вот только дайте срок, он поправится и всех их подвергнет весьма простой, но чрезвычайно полезной для здоровья процедуре обезглавливания. Она от всего лечит, причём прежде всего от главного человеческого заболевания — жизни. Ведь жизнь — это болезнь. Мучительная, вызывающая раздражение и досаду. Со временем, конечно, к ней привыкаешь и даже в болезни начинаешь находить удовольствия и всё же с нетерпением ждёшь выздоровления, то есть смерти.

А ещё, помнится, кто-то спрашивал его, почему он не боится смерти. Зачем же её бояться, если она — всего лишь вот этот ласковый туман, который снова манит к себе, впускает в себя, избавляя от ненужных напряжений ума, воли, тела.

На четвёртый день после потери речи умирающего трижды подвергли тайамуму — полному омовению лица и тела священным песком. Он не хотел, но и не мог сопротивляться. Когда его раздевали, сажали в огромный чан и начинали засыпать песком едва ли не по самые ноздри, он чувствовал себя несчастнейшим человеком на земле. Но постепенно тёплый песок становился приятным, больной снова проваливался в сладостный медовый туман, испытывая блаженство. Затем его вытаскивали из песка, отряхивали, вновь одевали, укладывали в постель, и он снова чувствовал себя таким несчастным, что хотелось кричать.

На другой день наступило значительное улучшение. Проснувшись утром, Тамерлан хорошо поел, разумно отвечал жестами на вопросы и таким образом даже поучаствовал в решении государственных дел. Это было в пятницу, благословенный день для всех мусульман. В субботу «ствол и крона чагатаев» чувствовал себя ещё лучше. Настолько, что время от времени изо рта его вырывались какие-то почти членораздельные звуки. Ещё на другой день он выглядел совсем уж пошедшим на поправку и даже сыграл партию в шахматы, выиграв её, правда, у слабого соперника.